Проживи мою жизнь - страница 35

И то ли от насыщенных самыми разными эмоциями, летящих огневыми искрами дней, то ли от постоянного вспархивания в позвоночнике тонких крыльев, то ли от неожиданно сильной, как в детстве, обиды на отца за его сомнения и недоверие, Майя вдруг ощутила острое, обжигающее желание телесной близости. Захотелось позвонить Максу, как раз должен был вернуться из Европы. Он был её любовником уже больше трёх лет, да только в последние месяцы встречались редко, в основном, просто в городе, вместе обедали и снова разбегались по своим делам. Надо бы по возвращении как-нибудь поужинать, что ли, утихомирить эту глушащую тоску по тёплым человеческим объятиям? Вот же как получается: всецело отдаёшься работе и из-за дикого режима, постоянной принадлежности только семейному делу возникает проблема даже с попыткой наладить личную жизнь, не говоря уже о серьёзных отношениях…

И пока не села в такси до аэропорта, в голове вспыхивали и гасли мысли об отце и Максе, Диане и Марте, и снова, и снова – по кругу, по кругу…

Осколки лунного щита, вдребезги разбитого кинжалом летящего облака, сыпались на маслянистую ночную воду Невы. Она летела вдоль мокрого парапета, стиснув зубы до крошева, как в неизбежность, безумно и неизбежно доверяя, вслепую, кожей, взглядом, до онемения кончиков пальцев. Невесомый дождь, пугливый и встревоженный, тянул свои тонкие кисти, делал робкие попытки обнять и тут же отскакивал назад, чувствуя иссушающий жар бегущего тела.

Прозрачные окна и плещущие огни встречных и догоняющих автомобилей становились сценой для танго теней, где она, выплёскивая легко и безрассудно прожитый день, расчерчивала поребрик для стука её каблуков, стука, так нежданно и так идеально совпадающего с биением сердца, крошащегося в фейерверки и сыпавшегося в ночной волшебный фонарь.

И рвалась измученная каменной усталостью спина из-под смычка грозовой весны, и дождь становился наглее и пронзительней, и вот уже отвешивает полновесные пощёчины, пытаясь не дать ей уйти в безумие словесной пустоты объяснений и потерь… Бессильный бред отчаяния – закладка в книге пасмурного дня, построчный шорох жуткого молчания и разговор измученного сна…

Майя вскинулась на широченной гостиничной кровати, сбрасывая с себя, словно сеть, неожиданный сон, бросила взгляд на часы: «Половина пятого, самое время… Никогда раньше не видела ничего подобного: цвет, вкус, запах, всё настоящее… Это только Марта часто по ночам кино смотрела и по утрам рассказывала. Всегда думала, что девчонка просто фантазирует, сочиняет, что так не бывает. Оказывается, бывает. Кажется, я бежала к Диане? Бред! Абсурд!».

Нагая, взбудораженная, прошлёпала босыми ногами к огромному окну, словно из дома и не уезжала. Двадцатый этаж, электрическим хамелеоном переливается раскинувшийся под ногами Екатеринбург, и далеко внизу мерцает река со смешным названием Исеть. Потянулась длинным гибким телом, прогнулась спиной, встряхнулась. До утра ещё долго, но теперь не уснёшь.

Прошла по толстому бежевому ковру, подхватила со стола планшет, длинными пальцами набрала коды, проверила: «Фиат» Дианы стоял во дворе. Значит, она дома. Кивнула в такт своим мыслям, надела бикини, толстый белый гостиничный халат, вышла из номера и направилась в бассейн, благо он находился на том же этаже. В такую рань в тёплой подсвеченной голубой воде никого не было.