Прозрачный экран - страница 14

Всегда чувствуешь, когда день не задался сразу. Это был эпизод в квартире, где все заканчивается просто побоищем между мной и актрисой, которая играла офицера морской пехоты с соответствующими навыками рукопашного боя. Именно в этом эпизоде была сцена, о которой я уже писал – когда, улетев от удара, я чуть не напоролся на острый обломок ножки стула, сломанного моим грузным телом.

Так вот, тяжелейший эпизод с продолжительной дракой практически завершился. Вся съемочная группа всегда радостно чувствует окончание работы, приободрившись каждой своей клеточкой. И все команды выполняются очень быстро.

Оставалось снять всего один кадр, проще которого придумать просто невозможно. Этот кадр, по сути, снимался под уже снятый кадр, когда во время одной из сцен драки я сломал о девушку-морпеха стул. Тот кадр разбивания несложно представить. Я размахиваюсь и практически со всей силы обрушиваю стул на девушку, которая за миг до удара выставляет профессиональный блок, и стул разлетается на куски. Здесь я не оговорился – со всей силы.

Можно имитировать удар кулаком в лицо, когда снимается так, что зритель не видит, что кулак не долетает до лица каких-то нескольких сантиметров. Или когда лежащего человека молотят со всей мочи ногами. Здесь под одежду можно спрятать бронежилет или найти какой-нибудь хитрый ракурс. Но вот как бы ты ни устанавливал камеру, сымитировать реальное разбивание стула невозможно.

Естественно, этот стул заранее был подготовлен постановщиками. Заранее зная по какой траектории будет наноситься удар, и какие места войдут в контакт с руками актрисы, части стула в нескольких местах незаметно для зрительского глаза подпилили. Это «маленькая неправда» совсем не говорит о том, что человеку, о руки которого разбивают стул, не больно. Но это был фильм, где всех актеров подбирали с определенным опытом. И актриса была, ни больше, ни меньше, как чемпионка мира по какой-то версии карате. Соответственно, болевой порог у нее был завышен.

Так вот, тот кадр с разбиванием стула был снят, по-моему, за два дубля. В первом камера стояла примерно за моим плечом. И, естественно, главной в кадре была девушка, на которую обрушивался удар. А в том кадре, который оставалось доснять, камера была ориентирована на меня со стороны девушки, причем ее в кадре не было видно – словно камера смотрела ее глазами. А суть моих действий заключался в замахе стулом и резком движении в сторону актрисы. То есть это был кадр предыдущий за разбиванием стула.

Сама актриса давно ушла, камера стояла чуть слева от меня, а прямо передо мной, примерно в четырех метрах, сидели три скучающие девушки из съемочной группы. Так положено, что пока актер находится на съемочной площадке, необходимо присутствие, как минимум, гримера, костюмера и реквизитора. Они и сидели напротив меня у самой стеночки, где на полках над их головами был сложен реквизит.

Как я уже писал выше, все торопились побыстрее снять этот простенький кадр. Торопился и постановщик трюков…

Начались съемки. Мы с оператором определили по какой траектории я должен буду размахивать стулом. После запуска камеры режиссер скомандовал привычное «Начали!». Настроившись на свою роль, я поднял стул и резко махнул им, якобы на девушку-морпеха… Но, гад, постановщик поспешил и перепутал обычный стул с запасным подпиленным. Резкого движения эта конструкция не выдержала и где-то в середине замаха, когда стул был передо мной, в мгновение ока развалилась. Причем из множества тысяч случаев он развалился самым наихудшим образом.