– Есть! – растеряно, с лёгкой обидой ответила Дарья.
– Продолжаем! – щёлкнул каблуками Богдан и, склонив голову, взялся прохаживаться взад-вперёд перед строем, – по вопросам более важным, уже ко мне. В армии не приветствуется, когда прыгают через голову непосредственного начальника… немного позднее, одну из вас, тех, что с воли, сделают заместителем Инны Геннадьевны – это первое звено непосредственного руководства. – Понимая, что начинает беседу не с того, капитан резко сменил тему, – буду с вами откровенен: я не верю в исправление души! Да, люди часто меняются, преимущественно в худшую сторону, чтобы в лучшую, память моя таких эпизодов не воскрешает. Горбатого могила исправит. Но раз начальство так решило – исполнять свой долг по вашему обучению стану честно. Знайте также – чувства жалости у меня нет! Никто вам не виноват, поэтому пытаться разжалобить меня историями о «трудном детстве» – не стоит. Вообще, я человек своеобразный, говорю прямо, не как вы мозги пацанам пудрите, мол: «Я стерва!» – нет. Могу с плохого настроения пропесочить ни за что, могу и поблажку сделать. «Любимчики» у меня есть – это те, кто не подставляет, косячит в меру, понимаю, совсем без грехов не получится… в почёте будут те, на кого я могу положиться и так далее. Если все окажутся таковыми – добро! Нет? Не обижайтесь. Ещё из хорошего для вас – я против коллективного наказания, сам его терпеть не могу со срочки, когда из-за одного идиота… ладно, неважно. У каждого нарушения есть имя и фамилия, и отвечать за него станет виновная, а не весь табор.
– Гражданин ротный воспитатель, разрешите… – донеслось откуда-то из середины строя.
– Чего-о?! – изменился в лице Богдан, – какой я вам «гражданин»?! И какой воспитатель? Кто сказал?
– Курсант Абакумова Екатерина Викторовна! – отрапортовала тёмненькая, высокая и худощавая девица.
– Ого! – Почесал Старохватов затылок, затем поправил кепку и продолжил, – ты у нас СМЕРШ?
– Не поняла…
– Не бери в голову, контрразведка! Обращаться ко мне только товарищ капитан! Допускаю ещё – товарищ командир! Никаких «гражданинов», имени-отчества и приставки «воспитатель!» Я вам не нянька. Это всех касается. Ясно?
– Да! – невпопад прокричали девушки.
– Не да, а так точно! – Вставила словцо заскучавшая Белкова.
– Что вы хотели спросить, курсант? – Посмотрел Старохватов острым взглядом на однофамилицу легендарного комиссара госбезопасности.
Вместо ответа Екатерина недоумённо пожала плечами.
– Она молчаливая! – снова выкрикнула Елагина, – слова не вытянешь, удивляюсь, как осмелилась обратиться к вам. Мы просто чалились вместе, почти родня.
– Выйти из строя! – приказал Богдан Дарье.
Та сделала шаг вперёд, почти по-уставному.
– По команде – «выйти из строя», следует сделать… ай, ладно, потом! Вы, курсант – счастливая обладательница перового наряда вне очереди! – объявил ей ротный.
– Есть.
– Чего болтливая такая? – почти мягко спросил капитан, – самая дерзкая?
– Как бы сказать, – скривилась Даша, – я словно из песни: «Могу одновременно грызть стаканы и Шиллера читать без словаря!»
– О-о-о, Высоцкого любишь?
– Так точно! – Сильнее потянулась Елагина к потолку.
– Уважаю! – учтиво кивнул ротный, – отставить наряд вне очереди. Однако азартные игры у нас строго запрещены. Только шахматы, шашки, прочие головоломки.
– Так шахматы – это ж спорт. – Сказала Дарья.
– Верно подмечено, – согласился Старохватов, – потому карты из своего «тайника» сюда гони.
