Прямое высказывание - страница 11

– Эти идеи всегда высказываются, открыто, «в лоб»?

– Нет, далеко не всегда. Все делается по правилам хорошей школы маркетинга: для разных целевых групп разные концепции, стили и слоганы. Кому-то ближе лозунг «реформации», кому-то «либерализации».

– Вы сказали, что понимание секуляризма постепенно меняется. Приходит понимание того, что секуляризм не исключает религиозности?

– Я бы сказал так: зона сакрального в секулярной культуре расширяется, происходит вторичная религиезация привычных и повседневных явлений. Поэтому мы наблюдаем новый исторический феномен – неорелигиозность. Это признак глубокого кризиса секуляристской культуры, которая запрещает всерьез обсуждать свою иррациональность и теологичность. Но сейчас она обнажает свои корни, от которых всегда стремилась отречься.

– Каковы эти корни?

– С одной стороны – перевернутая, искаженная библейская картина мира. С другой стороны – языческие мировоззренческие установки. Например, требование преодолеть состояние «традиционного общества» ради модернизации – это вариация на тему преодоления «ветхозаветности» в христианстве. Колонизация мира была пародией на его катехизацию, и, я думаю, рано или поздно философам и идеологам модернизма придется держать ответ за это. Коммунизм, большевистский коллективизм были советской трактовкой идеи общины, интернационал и компартия – пародией на церковность.

– Ну, а язычество?

– Это социал-дарвинизм, мальтузианская мораль либерализма. Ради «богов целесообразности» можно и даже нужно кого-то приносить в жертву, отправлять на заклание. Например, разного рода маргиналов, неуспешных, социально незащищенных и тех, кого в США называют деплорантами, тоталитарными личностями и даже тоталитарными обществами.

– Все эти тенденции не способствуют возвращению христианству его позиций в обществе?

– Увы, нет. Исторические религии ослаблены, с ними ведется война. Церковь стремятся лишить внутренней основы – переписать канон, подчинить секулярной политической и культурной программе, чтобы Церковь одобрила все это – ювенальную юстицию, трансгуманизм, социальное бесправие граждан. Историческая религиозность по-прежнему подавляется. Но религиозность вообще, религиозность как свойство сознания – это совсем другое дело. Просто мы по инерции считаем «религиозным» только сложившийся в Средневековье вероучительный стандарт. Может, это было бы и хорошо, только это, к сожалению, не так.

– Разве секулярное общество в эпоху либерализма не предполагает отсутствия общеобязательной идеологии?

– Это всего лишь декларация. На самом деле есть набор ценностей, который жестко вменяется «секулярному» гражданину. Он навязывается вместе с моделями культурного и потребительского поведения, вместе с общепринятыми формами коммуникации – в качестве якобы оптимального поведения или, скажем, неотъемлемого «естественного права». Только эта идеология более примитивна, а квазирелигиозный элемент сильнее бросается в глаза, чем это было в ХХ веке.

– Как это работает?

– Понимаете, когда вам, например, замораживают счет в банке из-за каких-то беспочвенных подозрений – вам это не спешат аргументировать. Или когда делают плату за жилье неподъемной, а зарплату символической, просто говорят: сие неизбежно, других вариантов нет. Когда навязывают вам кредит, натравливают коллекторов или ювенальных технологов, тоже считается, что «вариантов нет». Это все не аргументируется так, как было принято при старых тоталитарных режимах – с талмудами классиков общественной мысли. Просто утверждается: вот это эффективно и оптимизировано, современно и цивилизованно, а вот то – наоборот. Хотя мы постоянно видим, что дело обстоит, мягко говоря, несколько иначе. Порой данная позиция подкрепляется какими-то цифрами и статистикой, которую невозможно ни проверить, ни опровергнуть.