Возможно, потому, что опыта у нее пока не было.
Ее просто не заинтересовал в этом плане никто из знакомых. Может быть, в колледже, грядущей осенью…
Не то чтобы она хотела остаться девственницей, просто не видела смысла напрягаться, если парень ей не нравился. Если он не разжигает в ней огонь, все сводится к физическим упражнениям, не так ли? К очередной галочке в списке жизненных впечатлений. Она хотела большего – или же искренне думала так.
Пожав плечами, Лил убрала камеру и достала флягу, чтобы попить. Вероятно, в колледже она загрузит себя учебой и научной работой, ей будет не до этого. А пока она здесь, в приоритете летние каникулы, документирование троп, мест обитания, работа с образцами следов и бумагами для учебы. И еще ее задача – убедить отца выделить несколько акров земли под заповедник, который она надеялась когда-нибудь построить.
Заповедник «Шанс». Лил нравилось это название, не только потому, что оно ассоциировалось с ее фамилией, но и потому, что у животных там будет шанс. А у людей будет шанс увидеть, изучить и позаботиться об их благе.
«Когда-нибудь», – думала она. Но сначала ей нужно было многому научиться, а чтобы это сделать, придется оставить то, что она любит больше всего на свете.
Она надеялась, что Куп приедет хотя бы на несколько недель, до того, как ей надо будет отправиться в колледж. Он возвращался, прямо как ее пума. Не каждое лето, но достаточно часто. Он пробыл здесь две недели следующим летом после своего первого приезда, потом – еще через год – провел здесь целых три чудесных месяца, пока его родители разводились.
Пара недель тут, месяц там… и при этом при встрече они всегда разговаривали так, будто виделись вчера. И неважно, что бо́льшую часть времени в этих разговорах он посвящал своим городским девицам. Но сейчас с момента их последней встречи прошло целых два года.
Он просто обязан был приехать этим летом.
Вздохнув, Лил завинтила крышку походной фляги.
Все, что произошло дальше, случилось слишком стремительно.
Лил почувствовала, что кобыла дрожит от страха. Она едва успела крепче сжать поводья, как из высокой травы выпрыгнула кошка. Она пронеслась как в тумане – скорость, мускулы, бесшумная смерть – и утащила в зубах теленка с цветочным головным убором. Маленькое стадо разбежалось, раздался рев самки. Лил изо всех сил пыталась удержать свою лошадь, в то время как бык пошел в атаку на кошку.
Пума закричала в ответ и поднялась на дыбы, отстаивая свою добычу. Лил сомкнула ноги, схватившись одной рукой за поводья, и снова достала фотоаппарат.
Мелькнули когти. Даже на расстоянии Лил почувствовала запах крови. Кобыла тоже учуяла его и в панике метнулась в сторону.
– Стой спокойно! Мы ей неинтересны. Она получила что хотела.
Бок отца бизоньего семейства засочился кровью. Загрохотали копыта, над лугом носились ревущие голоса бизонов, исполненные горя. Потом все стихло, и на высокогорном лугу остались только кошка и ее жертва.
Звук, который издавала кошка, походил на мурлыканье, – но это был громкий гул в честь ее триумфа. Глядя поверх травы, она увидела Лил и замерла, не отрывая взгляда. Свободная рука девушки дрожала, но она не могла отпустить поводья, чтобы взять камеру в обе руки: это было слишком рискованно. Она сделала два нечетких снимка, запечатлев кошку, и вытоптанную окровавленную траву, и мертвого теленка.
С предупреждающим шипением кошка потащила добычу в кусты, в тень сосен и берез.
