Но еще печальнее я улыбнулся, когда один кус мяса, тянущий кило на пять весом, попал в прыжковую секунду, точнехонько в промежуток между щелчками, и внезапно оказался там, за Рубежом. Да уж, что ни говори, заслал я подарочек сам себе. А вдруг прыгать все же решусь и прыгну, и получится у меня-таки перепрыгнуть смерть, улыбнется мне Удача… и сразу же – в разлагающуюся тухлятину придется приземлиться после успешного прыжк…
Я резко оборвал эти мысли. Ишь ты, чего удумал! Нашел о чем мечтать, блин горелый. Эх, если бы мне только удалось перепрыгнуть! Прямехонько в то гнилое мясо харей уткнулся бы и горячо поблагодарил… бы… вот-вот, опять это сослагательное «бы», ч-черт бы его подрал!..
Расправившись с останками тигры, прежде чем залезть в Бункер, я неторопливо обходил свой Дом. Теперь уже воистину мой, а не наш.
тридцать три=двенадцать=сорок семь=четыре=пять…»
* * *
– Фе-е, какая вони-ища! – брезгливо скривившись, выдохнула девушка.
– Поверь мне, это не самое величайшее из зол мироздания, – отозвался мужчина. – Хотя, конечно, ароматец здесь еще тот.
Скитальцы очутились посреди грандиозной свалки. Скопление отходов жизнедеятельности техногенной цивилизации поражало своей чудовищной колоссальностью. Визуально оно переходило чуть ли не в бесконечность… Лишь где-то вдали, у самого горизонта, просматривалось нечто вроде высокой насыпи, поверх которой тянулась дорожная трасса. Призрачные силуэты зданий, напоминавшие городскую застройку, возвышались за ней.
Вселенская помойка ужасала. Помойка гипнотизировала. Казалось, еще немного – и она, подобно зыбучим пескам, затянет в свои зловонные недра неосторожного зеваку…
И смрад. Никакими словами не передаваемый «сборник» запахов разлагающейся органики, сероводорода, метана и прочих углеводородов. Выдержать эту атаку мог только подготовленный организм… И то выдерживать недолго.
– Налюбовалась пейзажем? – спросил Большой спутницу. – Валим отсюда.
Обмотав вокруг рта и носа тряпицы, они двинулись в дальнейший путь. Ежесекундно рискуя провалиться сквозь нагромождения хлама, напороться ногой на что-то острое или же свалиться бездыханными от помоечной вони, путники резво пересекали эту «пересеченную» в буквальном и переносном смыслах местность. Черный комбинезон и кожаная куртка мужчины покрылись пятнами, походная одежда девушки выглядела не лучше.
Чвяк-чвяк. Скрип-скрип. Бух-бух. Топ-топ.
– Как только представится возможность, обзаведусь каким-нибудь крепким плащом ниже колен длиной, его-то полегче отчищать от всякой дряни, – проворчал мужчина.
И снова чвяк-чвяк. Скрип-скрип. Бух-бух. Топ-топ.
– Прислушайся-ка, – вдруг обратился к девушке Большой. – Что слышишь?
– Наши шаги-и, – выдохнула девушка. – Слушай, давай потом поговорим, ладно? Как выберемся отсюда…
– Хорошо, – согласился мужчина. – Потом так потом… А жизнь проходит мимо. Прислушайся все же. Ведь это она с нами разговаривает на своем языке. А мы и не замечаем, не обращаем внимания, все потом, потом, позже, не сейчас. А потом… Дьявольщина! Потом, говорю, поздно будет.
Девушка посмотрела на своего ведущего, как на умалишенного. А тот все продолжал разглагольствовать, по всей видимости, совершенно не обращая внимания на царящий дух вселенского тлена.
– И вообще, зачем нам куда-то идти, к чему-то стремится? Э? Если можно поселиться тут, на окраине этого океана элементов цивилизации… Да шучу, шучу. Но, согласись, есть тут некая своя философия… Ух ты, корпус от старого фольксвагеновского «жука»! Сюда бы археологическую экспедицию…
