– У меня новая машина, – низкий голос автолюбителя сорвался на фальцет. – На ней муха не сидела. Неделю как купил. А этот гад испортит своей кровищей весь салон. Да я на вас…
– Заткнись, тварь, – заорал Колчин. – Я тебе всю жизнь испорчу, если мы через пять минут не будем в больнице.
– Я протестую… Я человек, я гражданин этой страны. Имею право…
– Имеешь право сдохнуть, – продолжил мысль Колчин. – Через секунду.
Вытащив пистолет, он с силой ткнул стволом в шею автолюбителя. Мужчина, поморщившись от боли, снова оглянулся назад. Посмотрел на закопченное дымом лицо Колчина, заглянул в белые от ярости глаза непрошеного пассажира и тут же понял, что угроза убийством, – не пустой звук. Машина рванулась вперед, с ускорением понеслась по дороге.
– Впереди переезд, – сказал Колчин. – Там можем надолго застрять.
– Знаю. На ту сторону путей нам не надо.
Из-под колес едва успел выскочить зазевавшийся в темноте пьяный, переходивший улицу. На повороте тонко запели покрышки, кузов дал крен влево, «Нексия» вылетела на встречную полосу. Резко вильнула вправо, чудом избежав лобового столкновения с темной «Нивой». Водитель сумел выронить машину, впереди лежала прямая освещенная дорога. Не сбавляя хода, проскочили перекресток на красный свет.
– Жми, – то и дело повторял Колчин. – Ну, давай, жми.
Чекалов лежал на заднем диване, согнув ноги, головой на коленях Колчина. Хрипел и пускал из отрытого рта кровавую слюну. Когда машину сильно трясло, кровотечение усиливалось. Горелые волосы на голове еще дымились, справа над ухом образовалась розовая проплешина размером с кулак, голая кожа вздулась, пошла водянистыми пузырями. Такие же пузыри вылезли на лбу, щеках и шее. Брюки, рубашка на груди и животе пропитались кровью. Колчин стащил с Чекалова пиджак, разорвал рубашку от ворота до пупа. По салону разлетелись пуговицы.
Два входных отверстия от пуль, одно с правой стороны груди, на уровне сердца, другое в животе, ниже печени. Чекалов, выскочив на дорогу из укрытия, пытался остановить «девятку», но из машины вылетевшей из огня, ударила автоматная очередь. Возможно, стреляли через лобовое стекло. Уже раненый Чекалов выпустил в ответ две короткие очереди. Ноги подломились, он выронил автомат, упал. Колчин надвое разорвал носовой платок, скрутил узкую полоску ткани и заткнул ей входное пулевое отверстие на груди. Больше помочь нечем. Кровотечение из живота не успокаивалось. Колчин похлопал раненого ладонью по щекам.
– Только не вырубайся, – крикнул в ухо Колчин. – Скоро будем в больнице. Ты слышишь меня? Понимаешь? Ты меня понимаешь?
Чекалов открыл глаза, наполненные болю и предсмертной тоской.
– Понимаю, – прошептал он. – Кажется, я того… Черт. Я умираю.
– Не выдумывай, – крикнул Колчин. – Ты не умрешь от пули. Ты перепробуешь все удовольствия жизни. Умрешь в качалке у камина. Девяностолетним стариком. Умрешь от скуки.
Машина сделала еще несколько крытых виражей, через распахнутые ворота влетела на территорию больницы. Попетляв между корпусами, увидели освещенную табличку "приемный покой", «Нексия» взлетела на пандус, остановилась перед дверями, едва не протаранив бампером стоящий впереди микроавтобус "скорой помощи" с красной полосой на кузове. Колчин вбежал в дверь, остановился, соображая, где искать дежурного врача. Впереди прямой освещенный коридор, все двери закрыты.
– Эй, есть кто-нибудь? Здесь тяжело раненый.
