Псевдоним(б). В поисках Шекспира - страница 53

– Мигель, привет, у меня проблемы.

– Я же предупреждал, что будут проблемы. Зачем ты не жил с женой?

– Мигель, ты в своем уме? Откуда ты знаешь о моей жене?

– Ты во сне проговорился.

– Мигель, с ней у меня как раз и проблемы. Ее украли.

– Этого не может быть.

– Теща позвонила. Она в панике. Мне срочно нужно возвращаться в Москву.

– Тебе нужно было возвращаться в Москву, как только ты прилетел. Тебе предлагали за это большие деньги. Но ты увидел красивую женщину и решил с ней поразвлечься.

– Да при чем здесь… Я прилетел на конференцию.

– Да я знаю. Хотел перевернуть мир своим открытием, да? Перевернул?

– Понимаешь, у меня билет с фиксированной датой.

– Я тебя еще в Москве предупреждал, оставь Шекспира в покое. Какая разница, кто скрывался под псевдонимом, если вообще кто-то скрывался. Переводил бы себе «Гамлета»…

– А поменять билет я не могу.

– Купи новый. Самолеты в Москву летают шесть раз в день. Правда, когда твоя жена найдется, она тебе спасибо не скажет. Ты и так не Рокфеллер. Выбросить лишние пару тысяч долларов – это безумие. И потом, я уверен, что никто ее не похищал. Тут какое-то недоумение.

– Ты хочешь сказать – недоразумение…

– Да, я хочу сказать, что твое поведение все больше вызывает у меня недоумение. Так правильно?

– Иди ты к черту! Понимаешь, у меня нет таких денег.

– Так ты звонишь для того, чтобы одолжить у меня пару тысяч долларов.

– Нет, всего лишь тысячу фунтов.

– Я всегда ценил твой юмор, Александр. Не валяй дурака. Доживи свои дни в Оксфорде. Когда еще выберешься? Повторяю, я уверен, что твоя жена никуда не пропадала.

– Почему ты так уверен?

– По кочану. Прощай. У меня вторая линия.

Прощай, прощай, но помни обо мне. Друг называется! Впрочем, он и не назывался. Это я его сам назвал.

Александр посмотрел в иллюминатор. Солнце заходило за горизонт, и облака залило ярко-красной медью. Он не мог оторвать взгляда от пылающей огнем равнины, уходящей в бесконечность. «Такие жуткие декорации бывают, наверное, только в аду», – поежился он.

Даже сейчас, спустя почти сутки после разговора с Мигелем, когда уже столько всего произошло, что, кажется, будто этот разговор был давным-давно, неисчерпаемый эгоизм испанца производит впечатление. Мои отменно добрые друзья! Нет, надежнее всего иметь друга-паразита, прочно устроившегося у тебя на шее, – такой никуда не денется, пока всю кровь не выпьет. А потом тебе уже все равно будет. Хорошо было Гамлету: у Горацио что одолжишь? Только бодрый дух, и то светящийся отраженным, гамлетовским светом! Друг-хор – вот что нужно, такой никогда не изменит!

Ладно, сейчас не время скорбеть о погибшей дружбе, когда твоя жена, может быть, находится на краю гибели. Но кто все-таки этот Мигель? Он сам по себе или за ним стоит «Опус Деи»? Вот вопрос, а где ответ? И почему Мигель ничего не хочет объяснить? Все время темнит, исчезает? Конспирация? Нет ответа. Надеюсь, пока нет. Такими, пусть даже и очень горькими размышлениями Александр старался отдалить момент воспоминаний о дальнейших событиях, вышедших из-под всяческого контроля.

На декабрьский Оксфорд наступала ночь. Мысли Александра метались между неблагодарностью Мигеля и неопределенностью ситуации с женой. Несмотря ни на что, он чувствовал, что Мигель скорее прав, чем не прав. Он мог судить объективно, в то время как Александра захлестывали эмоции и бесило собственное бессилие, ведь он хотел немедленно броситься на помощь. Так что сама по себе ситуация в тот момент была еще далеко не трагичной, а просто неопределенной. Итак, какие еще есть варианты?