– Чёрт, все остыло!!!
Спустя пару минут Морис вталкивал в себя потерявший прежний вкус завтрак. Еда только с пылу с жару имеет неповторимый вкус, в отличие от той, которую повторно разогрели, именно такого мнения придерживался Морис, но так как готовить повторно было лень, пришлось отойти от своих собственных правил, что было редкостью для ворчуна, и съесть разогретую в микроволновой печи.
На дворе была замечательная погода, да к тому же Морис взял отпуск, и ближайшую неделю можно было не думать о работе и сходить уже наконец-то в музей, где были представлены в хронологическом порядке этапы зарождения практически всех направлений музыки с их ярчайшими представителями. Беззаботность обитала в каждой клеточке тела.
Старые часы издали трещащий звук и пошли. «Чудеса, видимо, батарейки встряхнулись от вибрации», – предположил про себя Морис. В дверь постучали. Морис максимально беззаботно повернул дверную ручку, даже предварительно не посмотрев в глазок, и, выставив улыбчивую физиономию на обозрение пришедшему, был отброшен в сторону. Дверь слетела с петель и, подхваченная мощным потоком чёрного клубящегося воздуха, превратилась в труху. Тёмная, вязкая субстанция расползлась по стенам, разъедая их. Ход часов стал настолько громким, что заложило уши. В дом, стоя на стуле, медленно влетел бледнолицый, на шее была затянута петля. Обмотав концом верёвки запястье, он то и дело дёргал её и, дожидаясь состояния, близкого к потере сознания, ослаблял натяжение, вдыхал воздух и повторял процедуру. Его грудь была раскурочена крупнокалиберной дробью. Не дожидаясь реакции, бледнолицый вытащил одну из дробинок из раны.
– Даже малое несёт разрушение, – прошипел он и отправил дробинку в лоб Морису.
* * *
Морис проснулся, обливаясь холодным потом. Пьяный бред ещё не развеялся, справа на кресле сидел мертвецки бледный гость. Морис вжался в сидение, он был до конца не уверен в том, что это фантазии, и от этого у него начиналась паника.
– Время вышло.
Убрав часы, красногубый улыбнулся, приблизился и, нежно поцеловав в лоб, как можно медленней, причиняя максимальную боль, разрезал горло Морису опасной бритвой. Вся моральная и физическая боль вернулась в трёхкратном размере, иллюзионист-алкоголь, отвешивая поклон, растворился в клубе дыма.
Морис закричал сквозь сон и проснулся окончательно.
Машина сбавила ход, остановившись на обочине.
– В чем дело?
– Колесо, кажется, пробили.
«Замечательно».
Ручка домкрата вращалась нехотя, то и дело застревая и не давая продолжить работу.
– Стив, откуда ты только взял эту рухлядь? Ты что, за столько времени не мог купить себе нормальный домкрат?
– Не ворчи, крути ручку.
– Р-р-р-р-р…
– Морис, зараза, вылези из машины. В родео решил поиграть? Перестань ёрзать своей задницей по салону. Проснулся – вылазь, или нам тебя силой вытаскивать?
Морис высунул голову в открытое окно, щурясь от попадающих в глаза капель.
– Да пошёл ты…
– Вот что с тобой делать?.. – протянул Фил, встав в полный рост.
– Стив, тащи запаску.
Морис вышел из машины.
– Ладно, так и быть, убедили.
Машина с грохотом соскочила с домкрата.
– Морис!!! Какого лешего?!! Зачем так дверью хлопать? Я чуть без пальцев не остался.
– Откручивай оставшиеся гайки, а не кричи на меня…
Филипп старался не срываться на друга, понимая, что ему сейчас и так нелегко, и предпочёл молча откручивать гайки, складывая их в карман.
