А вот мне пришла блажь поорать в ухо своей домработнице... Хотя подозреваю, что она имела в виду не совсем это.
Ураган закончился тем, что мы на столе зависли, судя по мерному покачиванию, где-то высоко над полом.
У тебя труба вентиляционная под линолеумом, что ли? — дрожащим голосом уточнила Лариска, глядя вниз. Она до упора держалась за свою почти нормальную теорию происходившего.
Клянусь, закрою похабный магазинчик, буду торговать сладостями... — причитала Катюха, обхватив ножку стола и закрыв глаза.
— А-а-а, пустите меня на работу, говорила же мне мама — будешь ходить по притонам, пожалеешь. Уже пожалела! А-а-а!
Я успела оскорбиться за то, что мою квартиру назвали притоном. Но высказаться в сторону нашей обычно молчаливой Дашки не успела.
Так как стол, на котором мы пытались сгрудиться в середине, резко пошёл на посадку.
После встряски, визга, грохота и поднявшейся клубом пыли, наконец, наступила тишина.
Которую прервала только Мина, кашлем.
— Софья Пална, говорила же, пора под диваном уборку сделать. Вон сколько пылюки надуло, пока ваш муж на нём лежал, подмести не давал!
Естественно, пылюку приписали мне в собственность моментально.
Хотя, открыв глаза, с уверенностью могла сказать — это не моя пыль. И не мой диван.
Нет у меня диванов в виде гробов, на который мы приземлились. Наверное, прикуплю похожий, поставлю дома. Может, такая мебель поможет почти возвращённому мужу писать стихи, которые купят.
С ностальгией вспомнила Вадика, свой кабинет. Даже судебный иск, над которым хотела поработать позже. И составить ответный. Этот Тимошков был бы должен две шубы! Жене и мне. За моральный ущерб.
Но как-то не тянуло начинать сочинять иск там, где пахло плесенью и стояли гробы, друг на друге.
Мина хищно осмотрела помещение, где мы оказались. Видимо, прикидывала, сколько можно слупить за уборку такого бардака. Профессиональная деформация налицо.
— Коллективный обморок, — сделала заключение Лариска, — бывает.
Она всё ещё тянулась к своему логическому объяснению. Которое с трудом натягивалось на действительность.
— У нас у девятиклассников такое было, — пробормотала Дашка отряхивая серое платьице, — чем-то в туалете надышались, и привет. Галлюцинации ловили массовые. И, судя по бреду, очень интересные. Мама тогда замучилась объяснительные писать. А я отчёты делать. Типа, коррекцию с этими укурками проводила.
Надо же. А в шоковом состоянии наша скромница разговорчива. И слова, оказывается, разные знает.
Очень неприличные слова. Это было нашим открытием, когда Даша, размахнувшись, вдарила отодранной от стола ножкой по чьей-то кудлатой голове, со стоном появившейся в обломках гроба.
Вскрикнув, стукнутый упал снова на пол и затих.
Мы отодвинулись подальше от школьного психолога с дубиной в руках.
— Интересно, если она всегда так коррекционные занятия проводит, то её мама полдня точно тратит на объяснительные, — почему-то шёпотом сказала Лариска, отползая подальше от неадекватной коллеги.
— Он шевелился, — в своё оправдание сказала Дашка, показывая деревяшкой в сторону пострадавшего, — а вдруг он злобный агрессор?
3. Глава 3
Сходить с перевёрнутого, в хлам грохнутого стола, никому не хотелось. Треснутая белая столешница была единственным знакомым предметом мебели. Вот и теснились, прижавшись друг к другу, не торопясь ступить на каменный пол.
— Я, конечно, не специалист, — наконец, сказала Катюха, — после института свою чудесную лавку открыла... Но даже мне кажется, что надо хотя бы диагностику какую-никакую провести с человеком. А не лупить его в лоб дубиной. Даже в БДСМ стоп-слова сразу уточняют. А не с ходу начинают причинять боль... и удовольствие. Кстати, девчонки, в свободное время листаните до седьмой страницы. Моя гордость — качели любви, и к ним в подарок плёточки милые идут. С кляпом...
