Психотехнологии. (Базисное руководство) - страница 35

Вводная информация

Метод эпистемологического анализа и встроенная сюда методология культурно-исторической реконструкции сложного процесса становления психотехнологической традиции, ориентированы в том числе и на идентификацию эпохальных эпистемологических платформ, выявление эпистемологических разрывов между этими платформами, объясняющими логику выстраивания тех или иных психотехнологических кластеров и объяснительных моделей их воздействия на психику человека.

Термин «эпистемологические разрывы» был предложен и обоснован известным французским философом и методологом науки Гастоном Башляром в начале прошлого века. Согласно Башляру и продолжателю этой великой й философской традиции Мишелю Фуко, концепция эпистемологических разрывов проясняет не только «странные» повороты в истории развития научной мысли, но и сложную, порой противоречивую и конфликтную динамику глубинных цивилизационных процессов. Ну а в нашем случае, использование вышеприведенных концептов позволяет прояснить корневое расхождение эпистемологических оснований «архаических» и «научных» психотехнологий Нового и Новейшего времени.

Углубленный анализ эпистемологической проблематики, присутствующей в секторе наук о психике, будет дан в следующем фрагменте настоящего раздела монографии. Здесь же мы сосредоточимся на ключевых эпистемологических характеристиках, проясняющих сущностные отличия ареалов «архаических» (рассмотрены нами в предыдущем фрагменте текста) и «научных» психотехнологий Нового и Новейшего времени.

Система фундаментальных допущений главного носителя «архаических» психотехнологий – недифференцированной эпистемологической платформы – может быть представлена следующими тезисами:

• мир одушевлен, и во всех зримых проявлениях реальности присутствует доля квинтэссенции – мирового духа;

• мир, таким образом, объединен (разделен лишь условно), и все предметные проявления реальности – вещи – взаимодействуют по законам симпатии;

• используя эти принципы симпатии – тайной взаимосвязи – можно добиться желаемого воздействия на процессы и состояния субъектов и даже «объектов» реальности;

• носителями этих сакральных (тайных, непередаваемых) знаний и способностей могут быть только лишь представители особого сословия, отмечаемые Богами или Духами.

Особенно интересным здесь является факт последующей трансформации вышеприведенных позиций в иную систему базисных допущений, в еще большей степени ограничивающих поле исследовательской активности в том, что касается темпоральных характеристик объемной реальности:

• мир существует по воле Бога;

• рациональный способ познания трансцендентной сущности Бога невозможен;

• следовательно, устанавливается примат Веры как основного инструмента приобщения человека к божественной, непознаваемой сущности.

То есть гностическая (магическая) система мировоззрения еще оставляла какие-то шансы на исследование различных типов рациональности, с использованием которых возможно было выстраивать адекватные объяснительные модели объемной реальности. Но жесткие религиозные догматы таких шансов практически не оставляли. Что же касается феномена Веры, то, как показывают результаты исследования множества исторических источников, отцы церкви всеми силами пытались «отодвинуть» концепт Веры от такого способа познания объемной реальности, как