Психотомия - страница 2

Наша психоделика такова, что мы всегда и всюду находимся в некоем трансе, и не в состоянии выйти из него. И даже Великие практики Индокитая и Ближнего востока, будто бы дающие такой выход, ну или хотя бы указывающие на дверь, на самом деле не дают ничего, что выходило бы за рамки существующих плагинов мироздания, лишь расширяя уже завоёванные прежде территории. Ограничение – мать жизни, стремление к свободе – отец. Потеря хоть одного «родителя», неизбежно приведёт к потере и второго, и как следствие, либо не рождения «дитя», либо разрушения уже существующего, олицетворённого в нашем мироздании, и превращения его в хаос – царство смерти, царство пустоты. Тот, кто хочет жить, не должен стремиться к упразднению ни одного из своих «родителей», а значит, как бы ни хотелось, не должен и стремится к упразднению всякого зла на земле. Ибо случись такое, и мир, и жизнь – исчезнут, растворившись в тумане, и принеся лишь разочарование.

И так, убеждение. Вообще, с моей точки зрения всякое убеждение есть суть завёрнутое в «золотой халат веры» завуалированное заблуждение. Мало того, в процессе эволюции, одно часто перевоплощается в другое, переодеваясь порой на ходу. Ибо в этом мире ничего не стоит на месте, и каким бы не казалось окончательным и стоическим, всякое убеждение, либо развивается, и превращается в одержимость, (словно вино в уксус), либо стагнирует, и тем самым превращается в недоразумение. И тот и другой путь, так или иначе, приводит всякое убеждение к своему «оксиду», и как следствие к тому же заблуждению. Собственно, как и заблуждение, в своём поступательном развитии, в своей жизни, часто превращается в неумолимое убеждение. Игра нашего разума, как и игра самой природы, – непредсказуема.

Человек живёт своими заблуждениями, и, называя их разными именами, наделяя регалиями и вешая ярлыки, варится в этом котле, не имея никакой возможности вылезти из перемешанной кипением суспензии жизни. Вся наша жизнь, как и весь мир – суть «одновеликое заблуждение!» И истины, что словно недосягаемые звёзды на небе, лишь светят своим тусклым светом над котлом, и искушают своей, будто бы реальной действительностью, но на самом деле никогда не падают на нашу обетованную землю. И всякая убеждённость всегда противоестественна. Ибо в нашем мире нет, и никогда не было никакой истинны, а значит, всякая убеждённость…

Противоестественность убеждённости заключается прежде всего в том, что она суть стоицизм, суть зацикливание, – суть попытка закрепить развивающийся, балансирующий мир в рамки, а значит, попытка по сути его остановить своей запечатлённостью с её фатальной иллюзорной непогрешимостью, – убить его произвольные олицетворения. Сделать Гербарий или Энтомологическую коллекцию, конечно надёжнее и проще для изучающего разума, но всё же лучше – Инсектарий, а правильнее всё же естествознание из нетронутого природного опыта.

Убивать произвол можно по-разному. И одна из таких возможностей заключена в убеждённости, как апологете иллюзорного представления о мире, в котором будто бы может существовать одновременно нечто и живое, и инертно стоическое. – Истина.

Я знаю, что должно быть так…. Или, – я знаю, что есть так…. – Эти определения имеют явную недоразумность. Но существуют и менее явные недоразумения, но это не мешает им быть на «вершине правды» социального учёного, и неучёного контента. К примеру, всякий обыватель убеждён в том, что именно его ремесло является наиболее важным в жизни. И чем выше на относительной социальной лестнице находится это ремесло, тем сильнее убеждённость в том, что именно оно выступает краеугольным камнем всей нашей жизни. Убеждённость в самом порядке социального устройства, в градации ценностей, в моральных аспектах, и прочее, держится прежде всего на том, что говорит об этом опыт. Результат, взгляд из нынешнего – в прошлое, соотношение и оценка качества жизни, и иллюзорная шкала достижений, – вот тот главный архилейтмотив заблуждения, на котором стоит вера в прогресс.