– Мне звонили из горздрава, сказали, что два доктора ранены.
– Больной порезал стеклом Осипова и Фридмана, – доложила Алиса Викторовна.
– А где наш санитар?
– Ушел. Его Фридман выгнал из ординаторской. Доктор Фридман ему хирургию преподает.
– С твоим Фридманом мне все ясно. Но я за больным посылала санитара психбольницы, объясни мне, что там хирурги делали? – закричала Лариса Ивановна.
– Инициативу проявили. Мне помочь хотели, – смутилась Алиса.
– Найди мне Гарика, я ему сейчас устрою.
– Его нет в отделение. Он ушел.
Минут через пять главврач больницы смогла дозвониться по рации до водителя машины.
– Где этот негодяй? – закричала Лариса Ивановна.
– На носилках лежит. Хирургию зубрит.
– Передай ему трубку немедленно.
Гарик не спеша перебрался в кабину водителя.
– Ты почему Алису Викторовну бросил в больнице?
– Меня Фридман прогнал. Они там кобеляж перед Алисой устроили, а меня на мороз. Мол, сами с усами. Я и ушел, – обиженным голосом, произнес Гарик.
– Я тебе устрою «кобеляж». Из-за тебя два ведущих хирурга получили тяжелые травмы. Кто теперь больных оперировать будет? Бегом наверх, забери этого больного, и на глаза сегодня мне лучше не попадайся! Вопросы есть?
– Нет.
Гарик лениво потянулся и стал вылезать из машины.
– Как ты его возьмешь без полотенца? – спросил водитель.
– Голубоглазый, а ты женщин через полотенце мацаешь, или напрямую?
– Напрямую. Сравнил тоже, – удивился шофер.
– Вот и я на свидание с любимой женщиной решил идти с открытым забралом и голыми руками. У тебя чистый белый листок бумаги найдется?
– Нет. Газета есть, «Правда».
– Костя, твоя «Правда» для сортира хороша, а я картину хочу написать абстрактную в духе соцреализма.
– Тоже мне художник нашелся. Иди за психом, а то сейчас сюда Лариса прилетит. Тогда тут всем мало не покажется.
– Никакого в тебе, голубоглазый, романтизму нету. Сплошные угрозы и мат, а я, может, фотомодель охмурить хочу, – мечтательно произнес Гарик. – А теперь слушай мою команду. Машину подгони к входной двери. Дверь в дверь без зазора. Двигатель включи и жди явление Христа народу.
– Погоди, а посетители в больницу, как пройдут, персонал.
– Не хрен им там лазить. Всех гони в шею. Спецоперация идет, понял? И чтоб в коридоре никого не было. Подвернется под руку кто-нибудь, убью!
Гарик не спеша поднялся на третий этаж, зашел в ординаторскую. За столом сидела Алиса и два хирурга с перевязанными руками.
– Господа-товарищи! Одолжите мне белый лист бумаги.
– Завещание писать собрался? – спросил Фридман, протягивая вырванный из тетрадки листок бумаги.
– Как же без завещания. Я, Фридман Сергей Моисеевич, находясь в полном здравии и при полной памяти, – продолжил Гарик.
– Ты у меня сейчас получишь, – поднялся из-за стола Фридман.
– Правильное решение, Сергей Моисеевич. Разгоните людей из коридора и этих монстров с огнетушителями уберите от дверей, а то они и меня пеной, как Алису Викторовну. А я не люблю пену, я нормальный.
– Гарик, ты что собрался делать? – поднялась из-за стола Алиса Викторовна.
– Ничего страшного. Вы не волнуйтесь. У вас хорошая мужская компания, пейте чай с шоколадными конфетами. Это ж такой дефицит. И где их хирурги покупают? А я уж сам как-нибудь. Только людей из коридора и с лестницы уберите, чтоб работы вам не прибавить. Всех, до единого.
Фридман выскочил в коридор, загнал больных в палаты, наорал на персонал и отправил в сестринскую санитарок с огнетушителями.
