– Девушка из хирургии!? Ты видела, какой кобеляж хирурги устроили при твоем появлении.
– Думаешь, врет медсестра?
– Там один Фридман чего стоит. Ни одной юбки мимо не пропустит. Кстати, он говорил, что научился восстанавливать девственность хирургическим путем, так что у Гарика есть шанс взять в жены никем не тронутую. Правда, после вчерашнего я уже гарантировать ничего не могу. Костя вчера Гарика на слободке высадил. И что он делал с этой сестрой милосердия ночью, не знаю.
– Я поговорю с ним на эту тему, – направляясь к двери, пообещала Алиса.
– Перед тем, как поехать к Старовойтову, Гарика пришли ко мне на инструктаж. И в санитарские дела больше не лезь. Твое дело в стороне стоять и наблюдать за этим «голубым» цирком.
Через пять минут в кабинете Ларисы Ивановны появился санитар.
– Явился, не запылился, герой-любовник, – с издевкой в голосе произнесла главврач. – И как ночь провел? Понравилась медсестра? Все умеет или чему-то учил никем не тронутую!?
– Я дома ночевал.
– У тебя удостоверение дружинника с собой? – перешла на деловой тон Лариса Ивановна.
– В кармане.
– Покажи.
Гарик передал удостоверение главврачу.
– Командир оперативного комсомольского отряда, – прочитала вслух Лариса Ивановна.
– Задерживать правонарушителей имеешь право?
– Конечно. Наш отряд – добровольная народная дружина при угрозыске, – пояснил Гарик.
– А чего надо?
– Художника Старовойтова в больницу привезти.
– При чем здесь удостоверение? Он у нас на учете стоит? Только Шполянская его не положит. Напрасные хлопоты. Она всех «голубых» считает нормальными.
– С Алисой Викторовной поедешь.
– Это подстава, Лариса Ивановна. Шполянская ей художника не простит. Она сожрет молодую! – возмутился Гарик.
– Ты мне еще за поцелуи у ворот больницы ответишь. Представление устроил для одного зрителя, и туда же, советы дает. Направление Старовойтову оформит Алиса Викторовна. Закроем на трое суток, а там решим. Людей наверху его любовник интересует. Пора на учет ставить.
– Так их на горячем брать надо, – засомневался Гарик.
– Вот и бери прямо в постели. Короче, когда эти двое начнут, сосед взломает дверь и первым войдет в комнату Старовойтова, следом за ним – возмущенная общественность. И только после них ты с удостоверением в руках. Громко, чтобы все слышали, объявишь, что ты дружинник, и удостоверение покажешь свидетелям.
– Лариса Ивановна, я не въехал. Зачем так понтовать? Я этих «голубых» и без удостоверения заломаю.
– Мне заламывать там никого не надо. Балерун – на учете не состоит. Надо сделать так, чтоб он на тебя, на дружинника, напал, сопротивление оказал, драку устроил. Короче, совершил противоправные действия в отношении народного дружинника в присутствие свидетелей. Теперь понял?
– Понял.
– Ну, и чего сидишь?
– А Алиса знает, что мы там будем делать с этими «голубыми»? Может, она в машине посидит, пока мы их заактируем.
– Нет. Пусть привыкает. Она сама себе работу выбрала. Мне вторая Шполянская в диспансере не нужна. Здесь ты или психиатр, или наш пациент. Третьего не дано. А тебя, если еще раз увижу с этой медсестрой у ворот больницы, выгоню с работы.
Гарик вышел во двор, сел на свое место в машине и стал наматывать на кисть левой руки вафельное полотенце.
– Кучерявый, а ты извиниться не хочешь? – повернулась к санитару Алиса.
– А за что извиняться, Алиса Викторовна? – прикинулся шлангом Гарик.
– За клоунаду твою у ворот больницы.
