Казалось, БТР без дела болтается по курской земле, уклоняясь, от прямых столкновений с частями москалей. Сергея не гнали, по-прежнему принимая за журналиста. А он выслеживал «душегубку», но подобной машины никто не видел.
С экипажем помылся в бане. И получил от офицера трофейный АКМ, на прикладе которого нацарапано «смерть москалям».
Светлая голова Сергея ГРУ подсказала шутливые слова благодарности за такой раритет, которому место в музее висеть. А потом приуныл – кончился его журналистский нейтралитет. Офицер железной волей своей заставит его участвовать в боевых столкновениях. Гость экипажа глубоко вздохнул и задумался о бегстве.
Прибыли в расположение десантно-штурмового батальона.
Комбат на Сергея:
– Это что за клоун?
– Журналюга из Польши, – ему отвечают.
– Почему не бритый?
– Он как бы гражданский.
– А где автомат взял? – это уже вопрос к Сергею.
Он пожал плечами, подумал и сказал:
– Так война же – все стреляют.
Комбат:
– Сдать оружие. Со мной будешь ездить и заниматься своим делом.
Сергей отдал свой АКМ офицеру с БТР и поплелся за новым начальником. Чтобы поспеть за ним, ускорил шаг.
Батальон взял селение курское. Зачистил дома. Порядок!.
Комбат приглядывает за бойцами. Сергей с ним – снимает на камеру все его телодвижения. Пули вокруг не свистят. Красота!
За убитыми одна машина пришла. За ранеными другая. «Душегубки» как не было, так и нет. .
Мотострелки погибают на поле боя, идя в атаку, сидя в обороне, горя в броне, вдыхая жадно горячий дым, под крики товарищей исходя кровью и угасая
У соседей дела кислее – ихнюю колонну раздолбили на пути к цели. В душе ребятки горели справедливым желанием отомстить, но в бой не рвались. Потери у них значительные.
– Безобразие! – возмутился Сергей и подался к ним.
Всю ночь собирали трупы. Опять без «душегубки». Где же она, оканная?!
От нечего делать, позвонил Паше.
Радости, услышав Серегин голос, он не явил.
– Что звонишь среди ночи? Видать, напился.
– Ага, напился. Веселуха у меня здесь.
– Так и бы сказал, а то мелешь в час неурочный не пойми что, – пробурчал Паша и отключил связь.
Сергей всердцах обозвал друга матерными словами. И ещё «душегубку» – будь она трижды проклята навеки! Вернувшись в Киев, он отстучит и Готовцеву всё, что о нем думает.
А Паша Семченко без гривны в кармане занимался трудом праведным, добывая себе на пропитание, охраняя какую-то гламурную дискотеку в столице.
Шёл пятый день командировки Сергея с документами польского журналистка на курском фронте. Иногда приходила в голову крамольная мысль – а может, нет никакой «душегубки»: всё это бредни Готовцева. В Донбассе он был – не нашел, теперь в курской области… Ещё недельку на южный фронт – и всё, он моет руки. А Саню отматерит от всей души.
Снова закрадывалась подлая мысль – подорвать санитарную будку то полной неузнаваемости и выдать за «душегубку». А если появится вдруг, отбрехаться – так ни одна была.
Надо возвращаться.
В конце концов, отравителей хватит им Пашей на безбедную жизнь.
На шестой день сам себе Сергей сказал, хватит: все равно результата нет – и слинял с фронта. В Сумах снова сел на свою машину и по дороге в Киев анализировал ситуацию – что, как и где он поступил неправильно.
Анализ – вещь хорошая, и, если подойти к разбору и изучению всех нюансов поиска с какой-то своей системой, то можно достигнуть весьма неплохого результата. Копаясь пока что в анналах памяти, Сергей надеялся вычленить хоть что-нибудь для темы проклятой «душегубок».
