Псы кармы - страница 17

Большинство к тому времени, когда Торм находил их, не успевало еще натворить больших бед. Частенько нанесенный вред они исправляли вместе с Тормом, возвращали похищенные силы, а затем собирали энергию для себя у других людей, но уже понемногу, избегая риска. В таких случаях сны о превращении шли параллельно самому превращению. Ночь Торма становилась отражением только что минувшего дня трансформирующегося.

Но теперь творилось нечто иное.

Судя по древнему компьютеру, стоявшему в общаге у Баца, Торм видел события примерно четверть вековой давности. Что косвенно подтверждал и первый сон – полоскавшиеся на ветру полиэтиленовые пакеты, эти "флаги" большого города начала века, исчезли вот уже двадцать лет назад, когда тару начали производить из быстро разлагающегося сырья.

Но главное – он не знал, кто его цель. Меймуну явно нанес визит призрак полутранса, оставшийся после смерти на земле. Иногда они застревали ненадолго в этом мире, продолжая паразитировать на человеческом раздражении, досаде, обиде. Гость Меймуна, должно быть, собирался испортить борщ, чтобы с утра насладиться досадой парня. Несчастные, подобные этому, при жизни были "недопиты" кем-то из настоящих трансов. Они постоянно нуждались в чужих силах, но линии судьбы им были ни к чему, для "поддержания штанов" хватало обычного энергетического вампиризма.

"Если Меймун видит полукровку, – решил Торм, – значит, он на половине дороги. Но первый эмоциональный контакт произошел все же со Сваном. И оба они видели блюстителя Кармы – Серого Пса. Кто же из них?".

Резкий электрический свет ударил в глаза, мгновенно напрягая нервы.

– Подъем! – заорал кто-то над ухом Торма.

Он привычно вскочил и натянул робу. Задержка могла не понравиться Игорьку – щербатому детине с широкими ладонями тракториста, выполнявшему у Фука роль надсмотрщика и прораба одновременно. В бараке рядом с Тормом с узких коек поднимались другие рабы – почти все они были бродягами, которых отловили на дорогах или в городах охотники за живым товаром. Через три минуты – время Игорек засекал по дешевым китайским часам, прикрепленным бечевкой к карману спортивных штанов – все уже стояли у двухъярусных нар, в два ряда шедших вдоль всего спального барака. Один парень, еще довольно молодой, с неопрятной пегой бородой, косившими мутными глазами, замешкался и встал в строй последним. Игорек покачал головой и сделал пометку в блокноте – при раздаче нарядов запоздавшему точно не повезет.

– Пошли, – скомандовал Игорек, – кушать подано, болезные.

Кормили вьетнамцы неплохо, явно заботясь о том, чтобы рабочие не сдохли на грядке или на строительстве. При поступлении сюда даже заключалось что-то вроде договоров о найме на работу. По истечении двух лет каждому рабу полагались сто евро зарплаты и возможность продлить контракт или уйти из лагеря. Но до этого момента… В документе было прописано, что если работник в одностороннем порядке решит нарушить условия контракта и покинуть пределы территории, наниматель вправе пресечь эту попытку любым способом.

За две недели, что Торм находился здесь, ушел один человек. А всего в лагере было больше двух сотен рабов. Эта сила, способная легко смести и загородки, и вооруженных охранников, удерживалась в подчинении во многом благодаря контракту. Люди предпочитали думать, что через два года станут свободными и получат кое-какие наличные, чем устраивать беспорядки или бежать, рискуя нарваться на пулю охранника. Рабы вкалывали на сельхоз-посадках, рыли оросительные каналы и под присмотром вертухаев с револьверами и дубинками строили магазины и заправки. Последние были сооружениями в новейшем стиле – массивными, прижатыми к земле, с антисейсмическими поясами, с окнами-бойницами и тяжелыми дверьми, за которыми можно выдержать легкую осаду. Настоящие каменные форты, работа над которыми требовала не столько навыков, сколько физических усилий. Ведь тратиться на покупку дорогой строительной техники, которую, к тому же, могли разграбить во время доставки, вьетнамцы не желали.