– Я могу быть сменщиком, – сказал Торм.
– Что?!
– Я водил КамАЗы. И права есть, если вдруг проверка…
– Ха! Проверка! Какой псих остановится, чтобы его проверяли? Я лично ментов от бандитов не отличу. Да менты еще и поболее содрать могут. Так водил, значит… О-о, мужик! Повезло мне. А я-то думал, до Ростова придется спать днем – весь график насмарку. Антоха! – он протянул Торму жесткую ладонь человека, привыкшего иметь дело с железом.
– Торм, – представился он в ответ.
– Че? Иностранец, что ли?
– Да нет… просто имя такое. Не страшно тебе попутчиков подбирать?
– А ты что, страшный, – загоготал в ответ Антон, – Вообще, конечно, если бы ты был помоложе, хрен бы я тормознул. А так, думаю, справлюсь. Да и в моем положении особо не повыбираешь. А вдруг, думаю, деньжат подкинет. Да и вообще, помогать людям надо: в ногах-то правды нет, как между ног – покоя…
Он снова загоготал, так, что заплясали крученные из проволоки фигурки животных, висевшие над лобовым стеклом, и подмигнул Торму. Антоха явно пребывал в приподнятом настроении, если не сказать был перевозбужден. Его шальные глаза все время перебегали с дороги на лес, с леса на Торма, с Торма на какую-то точку в небе за его плечом. Казалось, сейчас он бросит баранку, вскочит на сидение и начнет выделывать кренделя, пока машина не саданет в ближайшую корабельную сосну. Торм оглядел спутника как можно внимательней, отрешившись от собственных мыслей и пытаясь уловить те, что владели Антоном. В слое, где обитали мысленные образования, тот выглядел непритязательно. Возле чакры у пупка как стая откормленных жирных мух вились бурые воронки похоти. Касаясь тела водителя, они ввинчивались в него, живо оплетая низшую часть сознания. Попутчик Торму попался явно сексуально озабоченный, оставалось надеяться, что не гомик.
Торм оглядел энергетическое тело в целом. Хорошего оказалось мало. Голову мужчины окутывала плотная завеса из мелких назойливых мыслей. Цвет их колебался от светло- к темно-серому, отчего голова походила на огромную заплесневевшую головку сыра. Одна мысль была гораздо больше других – ее энергетическая субстанция плотно присосалась к теменной части, не отрываясь от питавшего ее тела ни на секунду. Она то уменьшалась в размерах, почти сравниваясь со всеми прочими, то вырастала в несколько раз. Менялся и ее цвет – на глазах Торма воронка вдруг стала стремительно темнеть, будто смерч, набиравший из моря воду. Похоже, у парня серьезные проблемы, над которыми он не перестает думать.
– А там, в деревне, откуда идешь, у тебя жена что ли? – спросил Антон, бросив на Торма лукавый взгляд.
– Да нет, холостой я, – отвечал тот.
– Родня? – спросил водитель.
– Неа. Живу там просто, а теперь вот решил к сестре в Ростовскую губернию съездить.
Антон кивнул, потом язвительно заметил:
– Губерния… На кой черт было обзывать все губерниями?! Жить от этого лучше стало, что ли?
Торм пожал плечами. От перехода страны к дореволюционному делению на губернии жить лучше никто не стал. Просто когда начались природные катаклизмы и изменение климата, страх охватил общество. И голоса тех, кто говорил о гневе Господнем, набрали силу. "Возвращение к истокам" было одной из мер, которые, по идее, должны были умаслить божество. Но как-то не умаслили – только неделю назад на Дальнем Востоке очередное цунами разрушило несколько рыбацких деревень. А постоянных поселений в прибрежной зоне не было после потопа 2013 года, когда на сушу обрушилась волна высотой в два девятиэтажных дома.
