Псы в городе волка - страница 11

Имея скрытую силу, бригадир никогда не выставлял её напоказ и, тем более, никогда не хвастался ею. Всё свободное от работы время он старался проводить с раскрытой книгой, а уж прочитать перед сном страничку-другую у него давно уже вошло в крепкую привычку. Может быть, поэтому, а, может, и нет, но ребята из бригады называли его «наш Ильич», или просто «Горыныч», втихую посмеиваясь над ним за то, что он из каждой брошенной квартиры городка натаскал себе в комнату целую кипу книг. Зубоскалы, незлобно перешёптываясь, говорили, что бригадир поклялся не покидать этого места, покуда не будет прочитана последняя из принесённых книг, и вот теперь, ночами, в преддверии скорой зимы, торопится, и старательно перечитывает всю кипу у себя под одеялом при свете карманного фонарика, чтобы, не дай Бог, кто-нибудь ненароком не заметил его за этим занятием. Игорь с капитанским спокойствием относился к подобного рода шуткам, смиренно пропуская их мимо своих ушей, но лишь до той поры, пока эти разного рода шутки не переходили дозволенной грани, и тогда, по еле заметной, но резко полыхнувшей в его глазах стали, или какому-нибудь уже совсем малому, но нервному движению, моментально схваченному шутниками, всё сворачивалось и затухало достаточно быстро.

Среди ребят своей бригады, знакомых, да и вообще, в жизни, Игорь Смирнов пользовался большим уважением, и причиной тому была не его потаённая физическая сила, а явное твёрдое слово, которое бригадир, уж если давал, то всегда держал сам и требовал того же исполнения и от других.

Возвратившись с крыльца, Лёшка зацепил пустым ведром приставленный к стене металлический прут. Торопясь, да ещё в потёмках, он не заметил его и теперь грохнул по нему так, что у него чуть ведро из руки не выскочило. Железка отскочила от стены и, извиваясь своим погнутым телом, застучала на стыках дощатого пола.

«Примерещилось, как есть, точно, примерещилось, а как же иначе?» – вспоминая утреннее событие, застыл он взглядом на притихшей железке, за которую в страхе совсем недавно так крепко схватился двумя руками.

– Бригадир же сказал, что померещилось, значит, так оно и было! – пытаясь оторвать взгляд от затихшего на полу немого свидетеля происшедшего, прошептал Лёшка.

Словно из глубокого тумана тут же на него, откуда-то со стороны и сверху одновременно, беззвучно выплыла огромная фигура бригадира. Заслонив собой единственный луч света, с трудом пробившийся сквозь закопченное временем небольшое окно, она неторопливо заполнила всё пространство коридора. Лёшка затряс головой, пытаясь сбросить пелену с глаз и прогнать внезапное видение, но фигура бригадира лишь немного качнулась в сторону, оставаясь стоять на своём месте, полуприкрытая серым туманом, а железка, какой-то сверхъестественной силой, накрепко приковала к себе взгляд и никак не хотела его отпускать.

– Чёртушка, ну позабавился, и хватит! Поиграл, – отпусти! – почему-то вспомнив свою бабушку, прямо себе под ноги, тихонечко заскулил Лёшка, – Сгинь, пропади!

Вместо того, чтобы раствориться в тумане окончательно, неясная фигура нечистого стала материализовываться. Приобретая форму и явные очертания, она надвигалась прямо на Лёшку с неотвратимостью паровоза, увиденного однажды в детстве, не хватало только густых клубов чёрного дыма, бьющих высоко в небо из трубы, похожей на цилиндр капиталиста, растворяющихся в воздухе клубов сизого пара по его бокам и адского пламени, вырывавшегося где-то в районе подбрюшья этой ужасной машины! В том, что всё это должно появиться сию же секунду, Лёшка даже не сомневался, он просто застыл и ждал с покорностью обречённого, когда на него навалятся эти огромные красные колёса, без устали тягавшие туда-сюда отполированные скелеты шатунов, накроют его страшным грохотом и размолотят в невесомую пыль!