– Стойте, – вдруг опомнилась Арника, – какие курсы, а девочка с ушками, Данечка наша, вы же сами говорили?!
– Какая девочка с ушками? С какими еще ушками? – не поняла Людмила Сергеевна.
– Грудничок с тугоухостью, – подсказал Иван и протянул документы.
– О, отлично, – переключилась на бумаги Людмила Сергеевна, – сейчас я все проверю, сопоставлю, а потом отвечу на ваши вопросы, дайте мне пару минут тишины, не хотелось бы допустить ошибки, которые окажутся в вашем личном деле усыновления. Помолчите, ладушки?
– Ладушки, – поддержал специалиста Иван.
Арника почувствовала, как по спине текут крупные капли пота. «Что-то она юлит, что-то здесь не то! Неужели… Так, успокойся, все хорошо, нужно просто подождать несколько минут!» – судорожно думала Арника, стараясь унять собственное волнение. Это плохо получалось. Девушка ерзала на стуле и проклинала Людочку за медлительность. Иван заметил, Арника настолько встревожена, что сейчас задохнется, и погладил ее по плечу.
– Возьми себя в руки, белочка! Всего несколько минут ожидания, окей?! – прошептал он на ухо жене.
– Окей, – ответила Арника.
Людмила Сергеевна подняла глаза на супругов и снова проявила свое обольстительное женское кокетство:
– Кто бы мне так на ушко шептал? Эх, любовь, любовь… Вам, Арника, кхе, кхе, Эрнестовна, очень повезло, самый жирный ломоть урвали!
– Странные у вас сравнения! – чуть не подавился воздухом Иван.
– А что странного? Это комплимент для вас! Такой мужчина – лакомый кусочек! Ну, да ладно! С документами все в порядке, вы допущены к усыновлению. Пройдете курсы, они длятся два месяца, получите заключение психолога, принесете мне, и начинаем подбор ребеночка!
– Подождите, – не выдержав, перебила Арника, – какой подбор? Мы хотим забрать девочку с ушками, исключительно ее!
– Я поняла вас, – взяла слово после некоторой паузы Людмила Сергеевна, – девочку с тугоухостью вы хотели.
– Нет, не хотели, а хотим по сей день! – включился в разговор Иван.
– Я еще раз повторяю, – продолжила Людмила Сергеевна, – я все поняла, но ее уже нет.
– Как нет, – почти кричала Арника, – она умерла?
– Ха-ха-ха, – трясла пышной грудью Людмила Сергеевна, – зачем вы глупости говорите, усыновили ее!
– Я не понял, – возмутился Иван, – как усыновили? Мы хотели забрать грудничка, уже все купили для нее, комнату обустроили, вы шутите?
– Нет, я никогда не шучу! – уже совершенно серьезно ответила Людмила Сергеевна. – Усыновили и все тут. Это конкуренция. А как вы хотели? Пришли усыновители, у них все документы на руках, курсы, заключение психолога. Я не могу им помешать! Они опередили вас. Здесь так, кто успел тот и съел!
– Это вы о ребенке, как о пирожке с мясом? – рассердился Иван. – Посмотрите на мою жену, она почти плачет, зачем вы нас дурачили?!
– Успокойтесь, – смягчилась Людмила Сергеевна, – значит, это не ваш ребенок, а своего вы обязательно отыщите, молитесь и продолжайте начатое дело, все получится! Пройдете курсы, и тогда вы будете первоочередниками. Все, не смею вас задерживать! И выше нос, госпожа Светлосанова! Рано плачете, вот потом…
– Что потом? – не поняла Арника, вытирая платочком слезы.
– Потом плакать будете… От счастья, конечно, – ответила Людмила Сергеевна и проводила супругов к двери.
Мир Арники в одну секунду потерял все краски. Черная земля с грязными лоскутками снега качалась под ногами. По скользкой дороге неслись машины, похожие на безликие штрихи простого карандаша. Люди проходили с размытыми лицами мимо. Принарядившиеся к празднику витрины пульсировали серыми лампочками, а в голове дергал натянутый сосуд невыносимой боли. Арника шла рядом с Иваном, он обнял ее за плечи и молчал. Арника взглянула на него, почудилось, что Иван плакал, а может, это мокрый снег таял на его лице. Они шли вдвоем по проспекту, погруженные в немой траур, среди счастливых прохожих, любующихся новогодним убранством вечернего города. Присутствовало горькое ощущение потери, словно тот, кто целых два месяца светлым сгустком счастья жил в их доме, умер, они его только что похоронили и возвращались в дом без него, и от того войти в тихие комнаты еще страшнее. Все в доме еще дышит потерянным счастьем, еще не знает, что оно никогда не вернется. Ползунки, игрушки, кроватка… Арника не выдержала и громко зарыдала на всю улицу. Прохожие оборачивались, но Арника ничего не замечала.
