МАТЬ
Да, это его сердце.
Мать всматривается. Сердце едва заметно вздрагивает. Она заметила, Заместитель – нет. У нее на лице мгновенное озарение – сердце, хотя бы часть сына, живое! Прячет радость. Уходит.
ЭКС. НА ВЫХОДЕ ИЗ ТЮРЬМЫ ДЕНЬ
КП Матери. Она улыбается. Затемнение.
ЧЕРНЫЙ ЭКРАН.
ГОЛОС (ВПЗ)
У одного правителя жила в клетке волшебная птица, которой мог любоваться только он один. Птица была так красива, что от нее нельзя было оторвать глаз, а всякий, кто касался ее, обретал бессмертие…
ИНТ. КАМЕРА ИЗОЛЯТОРА ДЕНЬ
Из затемнения. Ярко-синее небо с белоснежными облаками. Медленный фокус с облаков на решетку на переднем плане. Отъезд от решетки открывает серый интерьер камеры изолятора и рассказчика, сидящего на нарах. Это ДОКТОР. Он выглядит образованным человеком, но вид у него опасный.
ДОКТОР
(продолжая)
Однажды правитель забыл закрыть дверцу клетки, и птица улетела. Опечаленный, он объявил, что тот, кто вернет ему птицу, получит в жены одну из его дочерей.
Мы продолжаем рассматривать камеру изолятора, в которой находятся еще двое опасных заключенных. ШРАМ, у которого шрам начинается над бровью (внешний угол глаза) и через глаз идет вниз к щеке (глаз, впрочем, цел), расхаживает по камере, БИВЕНЬ, у которого угол нижней губы оттопырен и торчит клык, тасует колоду карт. Все внимательно слушают Доктора.
ДОКТОР
(продолжая)
И нашелся птицелов, который поймал волшебную птицу и вернул ее правителю. Но тот, вместо того, чтобы вознаградить смелого парня, приказал лишить его рук, которыми он касался его любимой птицы…
Бивень перестает на секунду тасовать карты, усмехается.
ДОКТОР
(продолжая)
…глаз, которые видели ее…
Шрама передергивает. Он трогает свой глаз со шрамом.
ДОКТОР
(продолжая)
…а затем велел вырвать его сердце, чтобы Птицелов не мог любить его птицу так, как любил птицу он, правитель.
Поскольку, однажды коснувшись волшебной птицы, парень не мог умереть, даже лишившись сердца, правитель решил, что Птицелов должен испытать на себе, что такое неволя, ведь, вернув ему его любимицу, он тем самым навсегда лишил ее свободы.
И он приказал бросить парня в клетку.
С тех пор где-то в далекой крепости томится бессмертный Птицелов, а безумный правитель все смотрит и не может отвести взгляд от своей волшебной птицы.
ШРАМ
(падая на свою шконку)
У тебя, Доктор, как всегда, все сказки про зверушек да птичек, что-нибудь новое бы поведал.
БИВЕНЬ
(ловко подбрасывая карты веером)
Ты чем слушал, Шрам? Там парня в тюрьму посадили, как тебя, только ни за хрен собачий.
ШРАМ
(вызывающе)
Меня здесь тоже ни за что держат.
БИВЕНЬ
Ага, ни за что, в шестой раз.
ШРАМ
Гы-гы-гы.
Все смеются.
БИВЕНЬ
Сказка-то она, конечно, сказка, вот только я слышал, что в одной местной тюрьме держат одних калек —
(методично перечисляет, продолжая тасовать колоду)
у кого-то нет кистей, у кого-то предплечий, рук, ступней, голеней или ног полностью. У кого-то вырваны глаза, ноздри. У некоторых отрезаны уши, носы, пальцы или их фаланги…
ДОКТОР
Можешь не продолжать, Бивень, а то Шрам на слове «член» от смеха сдохнет.
ШРАМ
Ты за птичек что ли обиделся, Доктор? Расскажи лучше про волков что-нибудь…
ДОКТОР
Погоди, Шрам, про волков – в следующий раз. Пусть Бивень про тюрьму расскажет, что знает.
Доктор выразительно смотрит на Шрама. Тот делает понимающее лицо. Бивень, не замечая, продолжает тасовать колоду.
БИВЕНЬ
Что рассказывать? Те, кого в этой тюрьме держат, все, как один, калеки. Конечности их там же – хранятся заспиртованные в банках, ждут, когда инвалид срок домотает, тогда ему все назад пришивают – и гуляй, больше не попадайся.
