Вдруг в центральную дверь начали барабанить, и сестра Грицина, прихватив свои четки, двинулась к двери: открыть и вразумить грубияна. Раздались громкие голоса, восклицания, шум. Иржина немедля отложила бархатный футляр для нот, который расшивала и поспешила в прихожую.
Ее взгляду предстало ужасное зрелище: лорд Васкес, засыпанный снегом укладывал на пол бледную как полотно Агнешку. Тающий на ее юбках снег стремительно окрашивался алым.
– Сани, перевернулись! – прохрипел мужчина, со страхом заглядывая в глаза своей женщине. – Ваш дом был ближе всего. Мы ехали к врачу! Агнешка рожает!
Иржина растерялась, зато не растерялись сестры-помощницы. Они немедля подтолкнули лорда к Иржине:
– Бренди в гостиной! Вам нужно выпить, милорд, мы позаботимся о женщине. Не волнуйтесь! За врачом уже послали!
Певица очнулась, помогла лорду снять пальто, перчатки, шарф и цилиндр, проводила в комнату, налила бренди и приготовилась слушать. Вскоре лорд Васкес согрелся, и у него задрожали руки.
– Я заехал к Агнешке после заседания, – сказал он, – болтовня затянулась, и мне захотелось ее увидеть. Оказалось, что у нее с утра болит живот. Я заранее пригласил повитуху жить в одном с ней доме, но эта вздорная баба убедила Агнешку, что все нормально. Иржина! У меня была жена! Я знаю, что до рождения ребенка крови быть не должно! А она стеснялась, прятала, пока я сам не заметил. Повез Агнешку к врачу, спешил, тут поворот, зацепил торчащий угол дома…
– Все будет хорошо, – уговаривала его девушка, пытаясь накормить хотя бы кексами. Она и сама могла бы пойти на кухню, но слышала, что там хлопали двери и кастрюли, поэтому не спешила попадать под ноги сестре Грицине. – Я и не знала, что Агнешка беременна.
– Я тоже долго не знал, – улыбнулся вдруг лорд, – плутовка привезла ребенка с моря.
Остаток ночи они разговаривали, поддерживали огонь в камине и чутко прислушивались к тому, что твориться наверху. Около полуночи сестра Нонна принесла гостю и хозяйке дома горячий ужин и сообщила, что доктор прибыл, но наверху пока сложно.
На рассвете спустилась серая от усталости сестра Грицина и положила в руки лорда маленький белый сверток:
– Милорд, Агнешка зовет вас, попрощаться.
– Что? – лорд вскинулся, сверкая безумными глазами.
– Мы ничего не можем сделать. Она уходит.
Васкес сунул белый сверток Иржине и ринулся наверх, страшно топая тяжелыми зимними сапогами. Певица с любопытством посмотрела на красное скукоженное личико, припомнила, как ей показывали похожий сверток в колыбельке, украшенной оборками, и спросила сестру Грицину:
– А почему он чмокает губами?
– Это она, – устало проговорила суровая сестра, чуть-чуть улыбаясь. – Она просит молока. Нонна сейчас принесет.
Конечно, в доме не было специального рожка для кормления младенцев, но опытная сестра налила подогретое молоко в бутылку, заткнула ее проглаженной тряпочкой и, когда плотный хлопок пропитался жидкостью, принесла в гостиную.
Потом сестры учили Иржину правильно держать младенца и бутылочку, покачивать, гладить спинку и пеленать. Когда черный от горя лорд Васкес спустился вниз, он увидел Иржину, воркующей с младенцем, и слезы потекли по его лицу:
– Мальчик? – спросил он.
– Девочка, – ответила певица, – как вы хотите ее назвать?
– Не знаю, может… Агнешка?
– Очень красивое имя, – согласилась девушка.
Мужчина упал в кресло и долго смотрел в пламя камина. Сестры сидели молча, доктор спустился вниз и делал последние записи, фиксируя сразу рождение и смерть.
