Птицы - страница 17

Это был Ясмос. Он был чернее тучи: брови сведены, лицо опущены, он смотрел из-под лба, скрестив руки.

– Прости меня, – твердо, но негромко выговорил он. – Надо было догадаться, что так когда-нибудь будет. Но я… ожидал, что в них хоть немного милосердия.

– Судьбы не избежишь, – пожал плечами Латрий, пытаясь загладить чувство вины у старого друга.

– Ты очень хороший товарищ, хороший боец. Ты должен выбраться оттуда живым. Мы не раз с тобой боролись – ты не погибнешь в бою!

– Спасибо. Спасибо за веру, – робко улыбаясь, произнёс Латрий. Он покраснел: ему были приятны комплименты от друга.

– Вам не раздадут там нормальной амуниции, поэтому я принёс тебе это, – он ногой пододвинул мешок, он был тяжелый, – и это, – из-за спины он достал меч в ножнах. – Говоря по правде: украл. Но это твоё, бери. Хоть как-то заглажу вину… Неизвестно, кто и как выяснил о том, что мы боремся. Может, Палеос из окна подслушал…

Латрий посмотрел в землю. Ему было больше жаль хозяина, потому что тот чувствовал вину, чем себя.

– Мне пора, а то увидят. Удачи тебе! – они обменялись рукопожатием, схватив друг друга за плечо. Ясмос ушёл, оглядываясь.

Вскоре на площади скопилось шестнадцать мужчин – столько насчитал Латрий. Возможно, кто-то сбежал, затаился, а возможно – того, кого призывали, уже не было в живых. Примерно через полчаса из ворот вышел Астир в платье наездника и дворецкий в достаточно дорогом чёрном костюме. Из недалеко отсюда стоящей конюшни хозяйского дома вывели две лошади.

– Мне препоручено доставить вас до места назначения, – говорил хозяйский сын достаточно громко и сухо высоковатым голосом. – Пойдёте за мной колонной, Гирос – замыкающий, – он указал на слугу Австриты, потом обвёл глазами толпу и тыкнул в мужчину лет сорока бандитского вида, – Ты будешь главным. Следи, чтобы никто не отставал, а отстающих или уклоняющихся бей. – Он умело запрыгнул на лошадь. – Выстроились в колонну!

Плач женщин стал ещё громче, присоединились дети. Мужчина выстроились друг за другом. Латрий смотрел в землю, стараясь отвлечься, потому что всё происходящее ощущалось тяжело.

Шли не очень долго – около двух часов, причём пришлось идти к тому месту, где река сужалась, чтобы пройти по мелководью. За это время были избиты маленький мужичок лет сорока пяти, по-видимому, пьяный, и лет тридцати человек, возмущающийся и подговаривающий всех пойти обратно. Они прибыли в лагерь, располагающийся на небольшом возвышении. Вид был красивый, но однообразный – зеленеющие поля и пышные леса вдалеке. В лагере энергично протекала жизнь: что-то варили (пахло мясом), кто-то начищал меч, кто-то ради тренировки дрался с товарищем, а кто-то бился взаправду, кто-то ухаживал за скотиной, а кто-то стрелял из лука. Глаза разбегались оттого, как много было людей и как разнообразны были их занятия. Палаток на вид было штук до пятидесяти.

Толпу в шестнадцать человек заставили ждать, пока Астир разбирается с главными. Дворецкий в то время угощал лошадь яблочком. Мужчины, насупившись, не разговаривали между собой; они выглядели как обособленный островок на фоне суши. Вскоре хозяин вернулся с важным человеком – крупным, с грудном клеткой, как у медведя, коротко стриженными волосами. Он был в кольчуге, от этого грудь его казалась ещё больше. Все бывшие мужчины здесь были раза в два меньше него. Он оглядел взглядом всех, заглядывая в глаза каждому, челюсть его была сжата, а руки за спиной. Всем стало жутко от одного вида стоявшего перед ними человека. Латрий смотрел в землю, и когда в глаза взглянули ему, то почувствовал неподдельный ужас от сурового взгляда из-под густых чёрных бровей. Суровый человек подошёл к мужичку, чуть шатавшемуся; в воздухе что-то блеснуло – и человек повалился на землю, брызжа кровью из горла. Он захлёбывался, царапая шею, будто пытался что-то оттащить от нее. Он дрыгал ногой, а потом заскрёб землю; смотреть на человека было жалко. Латрий пошатнулся.