Через 10 минут эксперимент был повторен и Николаевич снова отпрянул вперед. Он смотрел недоверчиво то на меня, то на подчиненных. Но те не понимая, что от них хотят, только жали плечами, не понимая, почему начальник спрашивает о зажигалке, которой нет. В завершение всего я просто посадил его напротив зеркала и медленно, чтобы он видел, положил свои пустые руки ему на плечи. Он отпрянул вновь. После этого я измерил температуру своих ладоней – 36 градусов, как и было! С этого дня наш, как я называл его, теплый техник не был уже столь убежденным материалистом.
Я же не стал ему объяснять, что давно уже являюсь мастером рейки и что это обычное явление во время сеансов – чувствовать как энергия горячим ключом бьет из ладоней целителя к больному органу или телу пациента. Ведь это тоже было сеансом целительства – исправление больного мировоззрения человека, хотя, наверное, и не совсем правильным путем. С другой стороны оказался прав и Ларин, когда во время спора сказал мне, что нашим женщинам не нужна наша духовность, они стали практичными и им нужна наша материальная составляющая, если ее по какой-то причине не окажется, то нас просто бросят ради того у кого она есть. Даже если и в помине у них не было духовности.
Жизнь в скором времени показала его правоту в этом. Хотя в глубине души я все же не верю в правоту Ларина и считаю, что это просто было новое для меня испытание. Как впрочем, и Ларин в душе, наверное, не верит в существование Бога, но с другой стороны, если нет Бога, значит, у Николаевича нет и души.
Я вновь был дома, вернее по пути домой! Я зашел в магазин, чтобы купить молока и хлеба, Ольга, моя жена, должна была скоро родить, по моим ей обещаниям, после двух сыновей дочь. В магазине было полно народу. Я встал в очередь за хлебом. Это было лето 93 года. В магазине почти нечего было купить, но всегда были очереди. Люди приходили сюда больше для того, чтобы поболтать о происходящих событиях и узнать последние новости, так как телевизору многие уже не доверяли.
Прошло минуты две моего стояния в очереди, а с народом стало происходить что то непонятное. Словно в метро после объявления нужной станции из магазина все ломанулись на улицу…
– Валера! Это ты? Живой? О, Господи!, – и крестная моего брата, Прасолова тетя Валя, стала неистово осенять себя крестами.
– Я, теть Валь, я! Кто же еще? – улыбнулся я.
– Ой как хорошо! – сказала, продолжая креститься, она и пошла к выходу
– Оленька как? – спросила она
– Да нормально, скоро дочку родит, думаю в августе, себе на день рождения.
– Ну и хорошо! – сказала она и вышла из магазина.
Я купил в пустом магазине молоко, хлеб и вышел на улицу. Все кто был в магазине стояли недалеко от него и не расходились. Когда я на кого то смотрел, они отворачивались и делали вид, что это вообще не они, а кто то другой…
Прийти домой незамеченным мне не удавалось никогда. Бриг – моя собака, не знаю каким образом, чувствовал мой приезд за полчаса до моего подхода к двери. Он ровно за полчаса шел на кухню, вставал передними лапами на подоконник и начинал повизгивать. Моим домашним это говорило о моем появлении.
Вот и в этот раз овчарка вложила меня и на пороге стояла Ольга в ожидании меня.
– Жив! Жив! – с этими словами и слезами на глазах она бросилась ко мне на шею, не обращая внимания на свой уже большой живот.
– Тут чего, у всех крыши посрывало? Или я чего то не догоняю? – спросил я ее.
