Все, что происходило до сцены, повторяющейся в моем сне, я помнила отлично, однако случившееся после вспоминалось неясно и с трудом. Мне теперь было сложно отличить реальное от множественных интерпретаций сна.
Когда взбешенная Надя выбежала, Лиза начала кричать на Фила, потом на Бэзила, и парни тут же отправились курить. Лиза расплакалась. Липа принялся извиняться и утешать ее. Вернувшись, Фил с Бэзилом стали ржать над Липой, вспоминая, как он висел на растяжке, как падал, какое у него было лицо в это время. Липа обиделся и ушел. Я сказала Бэзилу, что он козел, а Лиза забрала Фила для разговора наедине. Они вышли. В этот момент у Томаша зазвонил телефон, он спрыгнул со сцены и тоже вышел из зала. Оставаться наедине с идиотничающим Бэзилом не было никакого желания, и я пошла вниз. В коридорах школы стояла тишина. Из директорского кабинета не доносилось ни звука.
Только дверь в учительский туалет, который обычно запирался на ключ, была немного приоткрыта, оттуда сильно тянуло холодом.
Я заглянула туда. Надя стояла ко мне спиной возле открытого окна. Я вошла, и она резко развернулась. Молния на ее белой олимпийке была расстегнута, как если бы ей вдруг стало жарко. Рукава собраны до локтя. Волосы, прежде поднятые в хвост, растрепались. В пронизывающем голубом взгляде бушевала ненависть.
– Ты что думаешь, маленькая гадина, ты мне хоть что-то сможешь сделать? – зашипела она, медленно приближаясь. – Ты меня не знаешь. Ты меня совсем не знаешь! Тебе не стоило в это лезть!
Я мужественно удержалась, чтобы не выскочить в ту же секунду за дверь.
– Что-то случилось, Надежда Эдуардовна?
Надя в одно мгновение оказалась передо мной и замахнулась. От неожиданности я зажмурилась, а открыла глаза, услышав глухой удар. Кулак физручки впечатался в зеркало позади меня, и гладкая поверхность тут же покрылась сеткой трещин.
Я никогда не считала себя робкой или нерешительной, чтобы запугать меня, нужно еще здорово постараться, однако в тот момент абсурдность происходящего парализовала.
Надя вытерла выступившую на костяшках пальцев кровь о мою светлую футболку, затем так близко наклонилась ко мне, что я почувствовала на щеке ее дыхание.
– Это ты во всем виновата, тупая малолетняя шлюшка. Ты сама. Помни об этом всегда!
К счастью, в коридоре послышались голоса, и, резко распахнув дверь, она выскочила из туалета.
Мне представлялось, что все именно так и было, но теперь, когда стало известно о Надиной смерти, такой страшной и необъяснимой, ее обвинения в мой адрес стали звучать еще тревожнее.
«Что ты думаешь насчет сна про Надю?» – написала я Лизе, чувствуя, что больше не могу прокручивать все эти воспоминания.
«Не сомневалась, что ты запаришься», – ответила она.
«Но согласись, это странно. Сначала она постоянно снится, а потом оказывается мертвой».
«Это совпадение. Надя на всех тогда кидалась. Может, на улице сорвалась на случайного прохожего, а он оказался ненормальным, разозлился и прибил».
«Не помнишь точно, что та гадалка с рынка говорила?»
«Что ты должна ее отпустить, а она отпустит тебя».
«А вдруг Надя пытается мне что-то сказать?»
«Например?»
«Например, кто ее на самом деле убил».
«И поэтому обвиняет тебя? Микки, в это сложно поверить. Не рассказывай лучше про это никому. И вообще не вспоминай! Все, что с нами происходит, живет в наших головах».
