Пульт личности. Интеллект эмоций - страница 4

Если у Роджерса личность первична, а общение является ее выражением, то, согласно американскому психологу и психиатру Эрику Берну, имя которого вы уж точно наверняка слышали, личность человека – это всего лишь агент[2] коммуникаций. Эрик Берн традиционно причисляется к гуманистически ориентированным психотерапевтам. Но каждый, кто читал «Игры…» Берна или его работы, посвященные сценариям, согласится, что у него так же, как и у Фрейда, нет никакого доверия к человеку. Для Берна личность – это своего рода машина, причем достаточно механистическая, которая, опять же, детерминирована (определяется) конфликтом, но не супер-эго и бессознательного, а Ребенка, Родителя и Взрослого.

Эрик Берн (настоящее имя – Леонард Бернстайн) – американский психолог и психиатр. Известен прежде всего как разработчик транзактного анализа и сценарного анализа.

Ребенок, Родитель и Взрослый – знаменитая триада Берна – наверное, самая популярная идея из его вклада в психотерапию. При некотором упрощении это прямой аналог фрейдистской концепции личности. Причем внимательный читатель даже поймет, в чем смысл упрощения.

Задавались ли вы вопросом: откуда у Фрейда такие странные термины? Ид, эго, супер-эго – что это? К чему такая причудливость? Она не случайна, дело в том, что в традиции немецкой научной мысли XIX века тщательно избегать терминов, которые ассоциируются с эмпирически наблюдаемыми явлениями и объектами. Это особый тип научного мышления, очень сильно отличающийся от англосаксонского научного познания, построенного на эмпирике. Немецкий подход более философичный, в нем мысль и доказательство развиваются через логические умозаключения, из одного понятия проистекают другие, они образуют систему. Одна из проблем данного подхода состоит в том, что такого рода понятийные системы, с одной стороны, обладают очень высокой степенью доказательств и истинности, а с другой – замкнуты сами на себя. Их невозможно фальсифицировать, потому что они очень мало взаимодействуют с реальностью, так как построены на логике доказательства через самих себя. Поэтому фрейдизм невозможно ни доказать, ни опровергнуть так же, как невозможно ни доказать, ни опровергнуть христианство.

А Берн, будучи по мышлению англосаксом и мучительно развивавшийся сначала в аналитической традиции, очень долго учившийся и проходивший психоанализ у немецких психоаналитиков, в конце концов создал свой транзактный анализ[3]. Он мыслил уже в совершенно другой парадигме, поэтому для него было допустимо переложение научного немецкого подхода на современный ему язык науки США середины XX века. Но, по сути, психотерапия Берна не гуманистическая, а постфрейдистская.

В представлении Берна так же, как и у Фрейда, человек – это пленник бессознательных явлений. Только Берн, в отличие от Фрейда, конфликт сил переносит из непостижимых глубин подсознания в область объективной, эмпирически воспринимаемой реальности. Если для Фрейда личность и все, что с ней происходит, является результатом конфликта бессознательного со сверхсознанием, то у Берна это разногласия между Родителем и Ребенком, которые Взрослый пытается разрешить. Но это все равно конфликт, который определяет всю сущность личности, и он перенесен из глубины психики, которая познается через сновидения и оговорки, в обычную реальность. Берн предлагает осознавать не бессознательное, а нашу повседневность, видя в ней эти не наблюдаемые обывателем процессы борьбы.