– Алекс Вольф, – представился он чуть-чуть угрожающе. Сзади на сапогах у него богато звякнуло. Шпоры по своей лихости годились в родственники усам.
– Пригожин.
– Являюсь вашим соотечественником, мсье. Ввиду этого обстоятельства позволил себе вот так, по-простому, с визитом.
– Вольф? – зевнул я – Соотечественник? Говорят, правда, что встречаются немцы, носящие фамилию, например, Иванов… Впрочем, есть у меня один знакомый немец по фамилии Вернер… – Я понял, что не знаю, к какой мысли хочу вывести эту речь, но гость, кажется, достаточно понял ее для того, чтобы оскорбиться. И за Вольфа, и за немцев. Он агрессивно подкрутил усы и расставил шпоры пошире.
– Вы, я вижу, позволяете себе насмехаться над вещами…
– Ни в коем случае. Ни, ни, ни! Я не желал вас обидеть. Весьма, весьма рад встретить здесь соотечественника.
Офицерский взор стал тусклее. Вольф сложил руки на груди и поднял бровь. И без того выразительную.
– Уверяю, – я улыбнулся, – очень, очень рад вас видеть.
Что-то подсказывало мне, что с этим господином лучше не ссориться. Тон мой был настолько примирителен, что даже заядлый бретер счел бы его достаточной сатисфакцией.
– Хорошо, тогда едемте обедать. У меня и лошади готовы. В венгерский трактир. Гуляшик, чардашик и несколько хороших мордашек. Устроим небольшой раскардашик.
Не сразу я нашелся, что ответить. Каков он – офицерский обед, я знал слишком хорошо. И в трое суток не уложиться.
– Вы отказываетесь? – зашевелились усы.
– Но я не одет.
– Жду за дверью, – обрадовался он, приняв мои слова за согласие.
– Может быть, вы подождете меня прямо в трактире? В венгерском.
– Что-о?
Он уже на меня кричит, подумалось с тоской.
– Я не могу допустить, чтобы вы заблудились в переулках этой дрянной столиченки. У меня дрожки. Или вы привыкли разъезжать в авто? Последний намек остался мне непонятен.
– Польщен вниманием вашим, однако ж окончание туалета хотел бы совершить в одиночестве.
На несколько секунд я остался один.
За это время нужно было решить, что предпринять, и понять, что, собственно, происходит.
Офицер вставал у меня поперек горла со своим обедом. Отказаться же после того, как выразил (не важно, что невольно) согласие ехать, – это поединок. Усач по виду стрелок не из последних. Все же как широко распространились русские по свету, нипочем не сыщешь свободного от соотечественника уголка!
– Вы готовы? – Нетерпение за дверью.
– Повязываю галстук.
Что ж, едем. Только ни в чем ему не противоречить. Странности начались, стоило нам выйти из трактира. Не оказалось заявленных дрожек. Их не украли, как я понял, господин офицер вплел их в приглашение для шика. Или был уверен, что приглашаемый откажется от венгерского обеда?
Гостиничный мальчишка быстро добыл нам экипаж.
Я поставил свою монмартрскую трость меж бежевых колен, опираясь рукою на нее, другой я придерживал опять-таки парижского сочинения цилиндр. Может статься, что во дворец придется отправиться прямо из офицерского раскардаша.
– Вы ведь недавно в здешних Палестинах, господин Пригожин?
– Недавно.
– Всякое место наскучивает рано или поздно. Маленькие городки имеют здесь преимущество перед парижами.
Я безропотно согласился и с этой неуловимо путаной фразой.
– Но у вас все впереди.
– Надеюсь, лишь то, что мне не вредно.
– Что вы имеете в виду? – ощутимо напрягся Вольф. – Что я хочу ввергнуть вас в неприятности?
Еле-еле я сумел успокоить его и положил себе впредь держаться еще осторожнее.
