«Извините, я, вроде, опоздал», – почему-то сказал Леонид.
«Ничего, пустяки», – ответил старик и кивнул на внезапно возникших близнецов лет тридцати. – «Это мои сыновья. Ну, а теперь – за стол».
В мгновение ока Леонид оказался в просторной зале с хрустальными люстрами. Для него было уготовано место напротив старика с сыновьями. Соседкой его оказалась симпатичная блондинка. Где-то он ее уже видел, но не мог вспомнить. Хотел было спросить, но отвлекся, очарованный прелестями снеди. Он сглотнул слюну. Но нет, не еда, как показалось ему сначала, была в приборах на серебристой скатерти. В бокалах, вазах и кубках находилось что-то не то. Хотя, в кубках-то как раз было нечто, похожее на вино: красное как кровь и другое, белое как яд для коронованных особ. Что-то зловещее наполняло вазы, меняющее очертания, какая-то субстанция. То ли это был туман, то ли яблоки какие особенные… Леониду стало не по себе. Конфузило его еще и то, что очень уж странно вел себя народ вокруг. Каждый общался только сам с собой, будто других и не было рядом. Все говорили одновременно, в воздухе холостыми выстрелами летали фразы: «Мафия подстраивается под нас»… «Полный развал экономики, это пора кончать, нужна крепкая власть»… «Стравливают народы, чтобы поубивали друг друга и сами от себя очистили территорию. Уничтожить население руками самого населения, ничего идейка»…
Что-то знакомое почудилось во всем этом Леониду, читанное в прессе. Он переглянулся с соседкой (опять показалось, что она на кого-то похожа), и тут почувствовал на себе пристальный взгляд старика. За блондинкой тот тоже наблюдал. Старик будто услышал его мысли, по лицу пробежала гримаска досады, и он всплеснул руками, как модерновый дирижер. Стало тихо.
«Все в сборе», – произнес старик, – «вот и ладно. Перейдем к делу. Сейчас выпьем за именинницу».
Все нейтрально улыбнулись, словно именинницей было нечто неопределенное или каждый. «Кто же, все-таки», – гадал Леонид, поднимая хрустальный бокал с красной жидкостью. Ему не терпелось чокнуться этой штуковиной и услышать нежнейший перезвон, какой бывает лишь от хрусталя. Но вместо желанного звука последовал, почему-то, глухой тонущий стук, словно столкнулись мягкие кожаные предметы. «Вот ведь», – сказал себе Леонид, глотнув вина. И тут же отставил бокал в сторону. «Вкус тот еще… Терпковато соленый. Кровь, что ли?» Он покосился на блондинку. Та тоже отодвинула свой бокал.
Солнышкин хотел было заговорить с ней, но вдруг ощутил на себе жутковатый взгляд старика и его команды. И прикусил язык.
«А теперь выпьем за родителей именинницы», – с расстановкой проговорил старик, и все подняли бокалы с белым вином.
Солнышкин подумал: «водка, верно», – глотнул и поперхнулся. Рот и горло больно ожгло. Он спрятал бокал за вазу с фруктами и схватил яблоко. Оно оказалось мягкое как вата, и с привкусом воска. Леонид сплюнул, и бросил фрукт под стол.
«Горячая закуска!» – возвестил старик.
Подали тарелки с чем-то аппетитно дымящимся. «Картошечка с мясом», – определил проголодавшийся Леонид, и ковырнул ножом поджаристый ломтик. Под ним лежала фаланга женского пальчика с вываренным маникюром. Он кинул взгляд на соседку, и заметил, что на ее левой руке нет пальца.
Как ошпаренный выскочил он из-за стола и бросился к дверям.
«Куда?» – жестко прозвучало за спиной, и на плечи ему опустились ладони старика и близнецов.
