– Я скажу, для заезжих гастролеров, – закончил Дрюня за меня.
– Молоток. Я пойду, пока еще не слишком поздно. А то народ начнет ходить, еще увидит кто-нибудь.
Дрюня проводил меня до дверей. Я уже был на лестничной клетке, когда Дрюня догнал меня.
– Деньги забыл, – сказал он.
– Не забыл, тебе оставил.
– Да я взял уже сколько надо, и на пушки, и на похороны. Остальные забери.
Я сунул деньги в карман и пошел вниз.
– Пуля, ты это… Ты береги себя, – сказал Дрюня мне вслед. Я обернулся и посмотрел на него.
– Постараюсь, – ответил я.
* * *
Дрюня приехал через неделю, когда я спал. Спал я днем и ночью, поскольку состояние мое было далеко от совершенства. Часто меня тошнило, голова болела и кружилась. Я плохо ел и много спал, так как спать хотелось постоянно. Я проснулся поздно вечером, и спустился вниз, дабы сходить в туалет. Дача у Дрюни была замечательная – недостроенный двухэтажный домик и практически полное отсутствие людей. Соседние дома были уже почти все разобраны злостными мародерами, а вот дом Дрюни они почему-то не трогали. Дрюня рассказывал, что однажды он установил на огороде растяжку. Какому-то бомжу оторвало ногу, с тех пор на даче было тихо. Менты к Дрюне не цеплялись, поскольку про происшествие на даче по какой-то причине вообще не узнали, что подтвердило мое негативное мнение об их работе.
Дрюня сидел на первом этаже, привалившись к стене и слушая мой плэйер. На его лице было выражение полного блаженства. Я подкрался к нему и щелкнул по носу. Дрюня подскочил и вытаращил глаза. Я усмехнулся.
– На посту спишь, боец?
– Господи, Пуля! Меня чуть кондратий не обнял! Я же с балластом!
– Что слушал?
– «Арию». Не возражаешь?
– Нет. Плющило и таращило?
– Ага.
– Принес?
– А как же.
Дрюня подтащил ко мне объемную сумку. Я вынул из нее разобранную винтовку, завернутую в промасленную тряпку. Вслед за винтовкой я извлек из сумки завернутый в такую же тряпку пистолет и объемную коробку с патронами. Дрюня молча смотрел, как я собираю «Винторез» и проверяю пистолет.
– Пристреляй, – посоветовал он.
– Не учи отца стебаться, – ответил я, заглядывая в ствол винтовки. – Жрать будешь?
– Буду.
Я разобрал винтовку и сложил ее обратно в сумку, а затем собрал на стол нехитрую еду. Дрюня молча пододвинулся поближе к еде и начала есть. Мы молча жевали. О чем думал Дрюня, мне было неизвестно, но лицо его было мрачным. Мои же мысли были невеселыми.
– Ты узнал, то, что я просил?
Дрюня отодвинул в сторону банку тушенки и тяжело вздохнул.
– Такое дело, Пуля. Не получилось у меня. Задал я пару вопросов, а дальше не рискнул. Интерес нехороший появился. На меня косо смотреть стали. А парень, у какого я спрашивал, мне потом сказал: «Не суйся, мол, пока тебя не закопали самого». Извини.
– Ладно. Я же сам тебе говорил, не рискуй. Я уж сам как-нибудь. Моих похоронил?
– Ага. И родителей, и сестру… и тебя. На кладбище пойдешь?
– Потом. Когда все кончится. Если доживу.
Дрюня с сожалением посмотрел на тушенку, но доедать не стал.
– Ладно, пойду я тогда. Ты здесь останешься?
– Нет, разве что на сегодня. Утром уеду, чтобы тебя не подставлять. Ты больше в это дело не суйся.
Дрюня тяжело вздохнул и потопал к дверям. Проводив его взглядом, я забрал сумку с оружием и отнес ее наверх. Там я лег на свою раскладушку и долго лежал без сна, потом не выдержал, собрал винтовку и положил ее с собой рядом. Теперь мне было спокойнее. Я уснул почти сразу, даже голова перестала болеть. Только снов в эту ночь не было никаких, ни плохих, ни хороших. Организм усиленно требовал войны…
