…Из-под нар поддувало мертвящим холодком. Виталий Борисович, как умел, заделал щели в досках тряпьём, которое украл (приватизировал) на конюшне; кобыла Элла возмущённо и горестно ржала, но противостоять чичкановскому произволу не могла. Кобыла, -она и есть кобыла. Вечерами в свободное время, тренируя и активизируя свои память и интеллект, для будущей экономической деятельности, зэка Чичканов придумывал различные лингвистические игры. И однажды неожиданно сделал невероятное величайшее историко-генеалогическое открытие. Оказывается, его прошлобудущий босс являлся прямым потомком талантливого английского флотоводца, победителя во многих морских сражениях. Случайно выстроив в светлом уме лексическую цепочку Нельцин-Нельцон-Не- льсин- Нельсон, Виталий Борисович был ошеломлён. Так вот откуда у босса способности гениального стратега и тактика! Оттуда же правильность и жёсткость решений, приводящим к победам! Это от его знаменитого предка, адмирала Нельсона!
– В эту ночь осужденному приснился сон. Начало Трафальгарской битвы. Океанский ветер шумит в парусах. На мостике флагманского корабля стоит Он. С подзорной трубой. В окружении свиты. Эскадра приближается к неприятелю, соответственно и неприятель приближается к эскадре. Свистят пули. Там и сям летают ядра. Пахнет порохом и ромом. На карту поставлены честь и достоинство владычицы морей. Адмирал Нельсон в парике и блестящем камзоле. До синевы выбрит и слегка пьян. Решительно поджав нижнюю губу до кончика носа, он жёстко командует:
– Переместить, понимаешь, стопушечный фрегат на правый, понимаешь, фланг! Почему, понимаешь, абордажное судно не рядом, понимаешь, с флагманом?
Офицеры из свиты адмирала, лентяи, интриганы и бездари, докладывают?
– Фрегат-с не движется, сэрI Ветер-с ослаб, сэр! Касательно абордажного судна-с: не можем-с знать, сэр! Абордажники, очевидно-с, изволят абордажничать-с, сэр!
– Паркетные, понимаешь, шаркуны! Уволю, понимаешь, всех! -гневается флотоводец, есть здесь хоть кто-нибудь умный, понимаешь?. —
– Есть, есть, есть! – кричит из гальюна, сидящий там господин Чичканов.
Он бешено колотит по двери кулаками, но дверь не открывается. Кто-то из завистников глумливо запер её снаружи. Виталий Борисович в отчаянии, он не -может выбраться. Жертва корабельных интриг, невольный узник гальюна, смотрит в щелку, замечает летящее прямо на него пушечное ядро, закрывает лицо растопыренными пальцами и в ужасе… просыпается.
Люди в бараке не спали, а забывались. К ним приходил не сон, а какое-то полубредовое галлюцинаторное состояние фантазий и воспоминаний-. Лёжа, не нарах, осужденный Чичканов подводил итоги прошедшего дня. Тема сегодняшнего занятия, с Хозяином пройдена… носки распределителя работ постираны,..дрова и вода привезены, покойники отгружены и вывезены, нужник и конюшня вычищены… кобыла Элла накормлена и напоена. Вроде бы всё.
Виталий Борисович входил в забытье. Горькая скупая слеза скатилась на то, что называлось подушкой. Медленной чередой стали проходить, слуховые и зрительные образы-воспоминания. Так было каждый раз. «По приютам я с детства скитался, не имея родного углах, зачем, я на свет появился, ах, зачем меня мать родила?» -звучал пришедший из бездонной натренированной памяти мотивчик с незатейливыми жалостливыми словами. Затем перед глазами возник образ друга и соратницы по ПУПКу Арины Родаоновны Цикадо, которая по его делу проходила под кличкой-псевдонимом «Няня». Она держала на поводке огромного терьера и возмущённо визгливо кричала: «Ваши остроты неуместны, господин-товарищ – Чичканов!» При этом она подзуживала собаку, дёргала её за куцый хвост и научала: «Куси его, ренегата, куси, куси!»
