– А как же семья моя?
– Велика ли семья?
– Жонка моя, Алёна, да дочь Танюша.
– Ну что же. И семью с собой бери, будет и для них место.
– А и согласен, барин, что тут думать. Однова хуже не будет.
Я повернулся к поручику, внимательно наблюдающему за нашим разговором:
– Благодарю Вас, господин поручик, и прошу обращаться ко мне при необходимости. А для беседы жду Вас у себя, скажем, через неделю. Придёте?
– Всенепременно, Ваше Императорское Высочество.
Поручик ушел, а Андрея я поручил заботам моего нынешнего камердинера Джошуа. Надо обустроить и обучить нового слугу. Есть у меня тайная мысль, удалить из своего окружения всех иностранцев, заменив их на своих, полностью обязанных мне. Но об этом пока молчок.
После посещения меня императором, началась интенсивная светская жизнь. Приходили императрицы: действующая, хотя и не венчанная на царство, и будущая, то есть жена императора Александра Николаевича и жена цесаревича Александра Александровича, а за ними следовали фрейлины. Императрицы милостиво со мной беседовали, а фрейлины строили глазки и щебетали о том, какой я загадочный и мужественный. Выпуклости свои они при этом демонстрировали в таких выгодных ракурсах, что я едва не скрипел зубами. Замечу, кстати, что с некоторых пор я ужасно скучаю по моде того, покинутого мною времени. Судите сами: ну что может быть загадочного в женщине в микробюстгальтере и микроюбке, зачастую, даже без трусов, или как их там дразнили… стрингов? А тут дамы одеты так, что воображение само дорисовывает то, на что намекает платье, а намекать, уж поверьте опытному человеку, есть на что. К тому же эти чертовки прекрасно знают, как пользоваться одеждой в деле обольщения, умело используя целую систему знаков. Словом, я невыносимо страдал.
Бесконечной чередой потянулись посетители менее родовитые, в том числе депутация дворянства с приветственным адресом. Следом депутация чиновничества. Потом явились купцы с адресом и подарками. Все они выражали верноподданнические чувства, демонстрировали верность традициям, но, признаться, изрядно надоели.
***
Александр Фёдорович Можайский встретил меня на вокзале, в Красном Селе. Паровоз укатил дальше, а я пошел навстречу мужчине лет шестидесяти, в чёрном морском мундире, с погонами каперанга, и с орденами. Начало мая, погода знойная, как он не преет? На мне тонкий светлый костюм, так что мне не жарко.
Представились, пожали руки и двинулись к коляске, ожидающей у вокзала. Я сел рядом с Можайским, а мой слуга, бывший извозчик Андрей сел рядом с кучером. Три моих чемодана были прикручены сзади коляски, на специальной решётчатой площадке. Дорога оказалась весьма ровной, к тому же, вчерашний дождь прибил пыль, так что ехали с комфортом.
Вскоре наша коляска въехала на территорию военного лагеря. Кругом виднелись военные, где группами, а где и поодиночке, рядами стояли палатки, сараи, заборы, повозки и прочий военный скарб.
– Ваше Императорское высочество, мне передавали, что вы невысокого мнения о воздухолётном снаряде, который я строю, это верно? – сразу взял быка за рога Можайский.
– Если Вы не против Александр Фёдорович, то обойдёмся без титулования, хорошо?
– Согласен, Пётр Николаевич, это для меня большая честь.
– Начнём с того, что Вам не вполне верно передавали. Да, я считаю, что аппарат… давайте для простоты будем называть его самолётом? Так вот, Ваш самолёт в том виде, в котором он строится, не может летать. Точнее, он не может летать устойчиво и безопасно. О причинах к тому ведущих, мы поговорим по приезду.
