– Может пеликен?
– О, точно, пе-ли-кен. – Тётя Маша радостно подпрыгнула на месте, но тут же приняла озадаченный вид. – А ты откуда знаешь?
Максим весь напрягся.
– Что ещё говорили?
– Да, там, разное. Говорили, что этот его родич приплывал к нам, значит, во второй раз, да тут и сгинул. И вот этот мериканец, Джим-м Крафт, хочет узнать, значит, о судьбе своего родича, и извиняется за его нехорошее поведение.
– И всё?
– Ещё про духов, чего-то. Про какую-то порчу, что шаманы на его родича того, значит, навели. От. – Тётя Маша перевела дух. – А, я те, Протасов, говорила – колда, эта ваша Нинка-шаманщица. Колда и всё тут.
– Может быть и так. – Максим находился под впечатлением от услышанного. – Тёть Маш, а утром новости повторяют?
– Повторяют, Протасов, повторяют. Только в шесть часов.
– Понятно. Я пошёл.
– Куда! Протасов! Тут ещё про шашки сообщали! Ты шашками интересуешься, нет?
– Не-ет. – Послышалось из глубины коридора.
Влетев в комнату, Максим первым делом решил позвонить Нине. Ведь получается, что легенда о золотом Пеликене, вовсе не легенда, а факт? Но связь отсутствовала. Максим завалился в постель и заснул только к трём часам ночи.
Глава 3. ЗОЛОТОЙ ПЕЛИКЕН
1
Проснулся Максим в 05:30. Наскоро умылся и спустился на вахту. Тётя Маша спала, но телевизор остался включенным и продолжал орать голосом Киркорова. На часах 5:59. Через минуту начнётся повтор новостей. Максим включил чайник и уселся на стул перед экраном.
Ровно в 6:00 Киркоров замолчал, и появилась заставка местного Камчатского телевидения. Ещё через минуту приятный женский голос предложил просмотреть в записи репортаж с брифинга известного бизнесмена из Америки Джима Крафта и прослушать его сенсационное заявление, имеющее за собой глубоко идущие политические последствия (так и сказала). Голос предупредил, что информация о репортаже приводится в сокращении.
Заставка дрогнула, и на экране появилось счастливое лицо репортёра. Придвинув микрофон к самому рту, и часто оглядываясь, он затараторил, глотая слова от возбуждения:
– Уважаемые телезрители! Дорогие земляки! Я веду этот репортаж из зала Дома Культуры Рыбаков. Сегодня здесь состоится брифинг известного бизнесмена и мецената… – и так далее.
Репортёр ещё пять минут рассыпался в любезностях в сторону американца, потом, на фоне общего гвалта, послышались отдельные возгласы и зал утонул в аплодисментах. Камера повернулась в сторону сцены, и Максим увидел уже знакомое лицо с бульдожьей челюстью.
Американец вышел на сцену в джинсах и белой футболке, на которой во всю грудь красовалось изображение двух рук, сплетённых в рукопожатии, причём манжета на одной руке имела вид российского флага, на другой американского. Шум усилился. Все вскакивали со своих мест и стоя приветствовали гостя.
За спиной зашумел чайник и после непродолжительной возни раздался сонный голос тёти Маши:
– Протасов, опять ты? – Она от души зевнула и хрустнула позвоночником. – Чего тебе не спится-то?
– Здрасть, тёть Маш, – бросил Максим, не оборачиваясь. – Я только новости послушаю и всё.
– Ну, слушай, слушай. Чайник выключи – кипит уже. – Она ещё раз зевнула и замолкла.
Между тем на экране американец уже уселся в кресло. Рядом на стуле присел переводчик. Работник Дома Культуры настроил микрофон и удалился. В зале наступила тишина.
Выставив челюсть и ослепив всех белоснежной улыбкой, американец заговорил, словно жевал что-то:
