Отключил звонок и посмотрел на женщину, которая так и стояла у дороги, обхватив себя руками. Подошел чтоб обнять, но она повела плечами.
- Хорошо, - сжал руки в кулаки, - хочешь, чтоб так все было – будет так, как ты хочешь. Никак. Но со мной! Поняла? Поздно не поздно, плохо или хорошо, но со мной! Ты свой выбор уже сделала.
Взял под руку и отвел к машине, распахнул дверцу и усадил Оксану на сидение.
Оставил ее на квартире, ушел, не прощаясь и не оглядываясь. Пацанов под домом дежурить посадил, одного на побегушки оформил, и ей номер дал. Но не позовет же. Он ее хорошо знал. Сама все делать будет. Назло и потому, что слишком обижена. Руслан не хотел думать ни о чем другом, никакие другие варианты развития событий ему не подходили. Он ее просто никуда не отпустит.
Черт бы ее подрал с ревностью и упрямством.
***
Тачку сменил, новую взял. Эту ребята отогнали в гараж – в ней все менять надо. Вернулся к съемной квартире и долго сидел под её окнами - думал. С Лешаковым сблефовал. Подписанных бумаг Царь сыну не оставил, и когда дело дойдет до официальной продажи компании – Руслану нечего будет предоставить Лешему.
Ни одной бумажки, только старые договора да пакет акций в двадцать процентов. Повернул ключ в зажигании и вдавил педаль газа – есть одно место, где он еще не проверял. Тот самый санаторий, который свел его когда-то с Оксаной.
Последняя надежда, или придется объявлять Лешему войну, а он, Рус, не может. Не может, потому что тогда никто и ничто не остановит жернова мясорубки. И он один. Совершенно один. Лешаков, как паук, за это время все опутал сладкой паутиной, подкупая нужных людей, проворачивая сделки за спиной у Царевых.
На поверку империя оказалась далеко не империей, а развороченным осиным гнездом, где каждый начал тянуть одеяло на себя.
За эти дни Рус объездил нескольких приятелей отца, акционеров компании, можно сказать, должников, но те вежливо отказались помочь. Акции отдать не могут, время такое, что всем деньги нужны, а полагаться на будущие прибыли никто не хотел. Элементарно не верили или им приплатили, чтоб не верили, и Руслан был уверен, что второе и есть истина. Бешеный кивал, с трудом сдерживаясь, чтобы не всадить им пулю промеж глаз. Так и хотелось заорать: «а когда отец ваши вонючие задницы прикрывал, чтоб система вас не отымела раком, вы готовы были отсосать у черта лысого, лишь бы Царев вас отмазал или крышу дал». Шкуры продажные. Твари. «Что ж ты, батя, одного меня оставил в этом дерьме, что ж так нелепо позволил себя пристрелить. Кому ты настолько доверял, а?»
Попытался деньги со счетов зарубежных снять – заморожены до получения документов о наследстве от адвокатов отца. Только наличность, припрятанная на «черный день». И все. Этого ничтожно мало для погашения долгов. А всем все надо сейчас, блядь. Как всегда, в таких ситуациях. Все твои друзья вдруг превращаются во взыскателей долгов, стоит тебе оступиться, и по тебе уже готовы проехаться танком. Поистине, недаром говорят, что те, кто рукоплескали твоему восхождению, потом спляшут на твоей казни. И вокруг одни кредиторы. Лешаков уже сделал несколько ходов, и они оказались удачными, в отличие от Руслана, который не знал, с какого бока подступиться ко всем проблемам, которые посыпались как из рога изобилия. Машину люди Лешего обстреляли, без вариантов. Припугнуть хотят. Мелкий полет, но эффективный. Особенно когда в машине твоя женщина и ей страшно. Психологический прессинг господина психолога, мать его.
