– Достаньте, пожалуйста, с полки мой чемодан; будьте осто-
рожны, он тяжелый.
– Он, наверное, полон денег?
– Деньги легкие, вылетают даже из рук! – улыбнулась
она. – Нет, там подарки родственникам, это, действительно,
груз!
– Я понесу Ваш тяжелый, груженый подарками, чемодан, —
сказал он, – а Вы возьмите, пожалуйста, мою сумку, она легкая,
в деловую поездку берешь с собой только зубную щетку и бритву.
– Хорошо, – кивнула она.
Ровно в 22 часа 58 минут, точно по расписанию, Intercity
Express остановился во Франкфурте-на-Майне, он пошел по ва-
гону впереди, катя на колесиках ее чемодан и, сойдя на перрон,
поставил его и подал ей руку. Она протянула ему свою мягкую,
теплую, узкую руку, сошла на ярко освещенный перрон и в это
мгновение почувствовала, как на ее руке защелкнулись холод-
ные стальные наручники.
– Никогда бы не подумала, что именно Вы меня арестуете, —
сказала она удивительно спокойно. – Вы показались мне таким
симпатичным. Когда Вы вошли, я почти влюбилась в Вас с пер-
вого взгляда!
Она звонко рассмеялась. Ему стало ясно, что она доверила
ему себя, теперь она была уверена, что он все правильно сделает,
и все будет хорошо, и этот смех был ее освобождением от самой
себя, от ее страхов, от неизвестности.
– Я это заметил, – отозвался он, – я видел, как вспыхнули
Ваши глаза и эта вспышка, как бенгальский огонь, побежала
по всему Вашему телу. И моему. Никогда не влюблялся с первого
взгляда. Даже не верил, что это возможно!
– Все время, пока мы ехали, Вы на кого- то злились! – заме-
тила молодая женщина.
– На себя! – пробормотал он. – Дача у меня за городом, пора
уже все убрать, землю перекопать, траву сжечь, – вот никак
не соберусь с духом…
– Когда я освобожусь от этого проклятого дела, то помогу
Вам убрать Вашу дачу! – сказала она, глядя на него с улыбкой. —
Моя вина не так уж велика.
– В Парижском уголовном розыске я досконально изучил
Ваше дело; вполне возможно, что пройдете по делу, как свиде-
тельница, Вы напрасно скрывались, – отозвался он. – Я буду
Вас ждать!
я пробежал еще немного, остановился и оглянулся; мое тя-
желое тело сильно отстало и плелось где- то позади. Да, со-
старилось оно, ослабло. А невесомая душа бежала бы и бежала
так же легко, как когда- то в чудесной юности, бодро и весело,
преодолевая немыслимые преграды, подняв лицо солнцу, раски-
нув руки миру! О, как много еще хотелось! Было столько планов
и намерений, не покидало чувство, что ты в начале жизни, и она
вся еще впереди в своих заманчивых красках, радужных надеж-
дах, сверкающих высотах, а оглянешься на отставшее тело, с грус-
тью понимаешь, жизнь заканчивается. Такое отставание! И чем
старше становится тело, тем больший разрыв в дистанции; чувс-
твуешь себя на 30 лет, а ему вот уже 40, вот 55, уже все 60. Какая
тут прыть? Где прежняя удаль? Душа способна покорить любую
вершину, а телу все труднее подняться на пятый этаж.
Все, из чего состоит тело, склонно к износу и увяданию,
но в душе нет ни костей, ни мышц, только впечатления и мысли,
вера и надежда, любовь и стремление к красоте и свету. И пото-
му, когда забываешь о теле, несешься, как прежде, впереди него,
с тем же юношеским задором, с прежними представлениями
о себе, с теми же желаниями любить, какими они были в 30 лет.
И только если почувствуешь, что сзади кто-то запыхался, умо-
ляет не спешить, просит подождать его, с удивлением огляды-
ваешься и видишь свое тело; о, как оно ослабло, стало грузным,
