– Учитель, простите, но я не понимаю ваших иносказаний, – вежливо ответил и снова склонил голову Виргл.
– Скажи старому пьянице, зачем ты так упорно пытаешься сбить с пути Возвышения тех, кто окружает тебя, – услышав это, я едва не разбил лоб, пытаясь еще сильнее прильнуть к щели, чтобы не упустить ни одной детали происходящего.
– Учитель, я лишь даю им советы, когда они меня просят об этом. Ведь следовать советам самого сильного ученика вполне естественно, когда рядом нет учителя, – Виргл поднял голову и взглянул в глаза собеседнику.
– Тебе нужно больше тренироваться. Не с тяжестями, нет. С лицедейством, уродец. С каждым новым словом я все отчетливее вижу клыки за твоей улыбкой, и все сильнее пахнет твой яд. Ты меня раздражаешь. Я пью это дарсово вино, которым заливает меня твой отец, смотрю, как ты набираешь звезды, сбиваешь всех с пути, но молчу, как мы с ним и договорились. Но вот прошел год. Тебе уже пятнадцать. На этом экзамене ты можешь даже и не появляться. Ты все еще жалкая семерка. Ты достиг своего потолка, мусор. Подскажи, ничтожество, годное лишь на то, чтобы с завистью ломать достижения других, на что надеется твой отец через год? Как сын отброс вытащит своего отца из этого дерьмого песка?
Я видел, как после слова уродец едва заметно вздрогнула спина Виргло. Лицом он действительно не вышел, не уродец конечно, но и красивым его не назовешь, он взял худшее от обоих родителей. Я видел, как с каждым новым оскорблением он вздрагивал все отчетливее и как поднимались его плечи. Я уже было решил, что еще одно, два колких слова Орикола и Виргл кинется на него, огребя новых тумаков. Этой мечте не было суждено сбыться, наверное, небо решило, что подарков на сегодня хватит.
– Виргл! – раздался громкий крик, от которого тот словно окаменел. Наш славный вождь пожаловал, заскрипел я зубами от разочарования.
– Кардо, – Орикол развернулся в сторону голоса и снова принялся скрести шею. Меня уже этот его жест начинает злить, кажется, даже здесь я слышу этот противный звук хрустящей щетины.
– Орикол, что за крики? – продолжил уже более тихий голос. – Ты будоражишь жителей деревни. А мы ведь договаривались об их покое?
– Кардо, – Орикол проигноривал обвинение. – Я интересовался некоторыми вещами у твоего сына неудачника. Может, ты сможешь ответить мне хотя бы на последний вопрос?
– И что ты спросил последним?
– Учись сопляк у отца, – ткнул в грудь Вирглу Орикол, отчего тот чуть не упал. – Десять из десяти бы поверили. Не нужно Кардо, не нужно. Ты уже давно здесь.
– Орикол, я, как и любой любящий отец, верю в сына. Он еще блеснет талантом, ослепив всех вокруг.
– Продолжаешь юлить, – Орикол сплюнул под ноги Вирглу. – Хорошо, я сам увижу через год.
Я наблюдал, как удаляется Орикол, заставивший меня взглянуть на происходящее с другой стороны, как разбегаются от короткого рыка Кардо мелкие шавки его сына. Или не шавки, ведь некоторые из них тоже заставили взглянуть на них по-другому. Внезапно, заставив меня испуганно вжаться в камень, со стороны входа раздался оглушительный звук. Сорвали с ремней плетеную дверь сарая? Перестав дышать от страха, я ощутил странное и пугающее чувство. Словно сквозь многочисленные каменные гири по мне скользнул тяжелый взгляд, заставший похолодеть от ужаса. Тишина стояла такая, что я слышал как какие-то насекомые шуршат в толстом слое драконовой травы на крыше.
