Пустошь - страница 52

И вслед за авангардом спустились всадники. Единым фронтом, единой чёрной волной, ощетинившейся оружием. Вперёд понеслись всполохи ружейных залпов и стрелы, индейцы вопили и кричали:

– Хай-е-а! За Великого Духа! Мир через войну!

Псы бросили джипы индейцев и на мотоциклах погнали в сторону волны всадников. Мотоциклы на лошадей. Клинок на клинок. Смерть на смерть.

И так, с грохотом и рёвом, две армии сошлись.

…И началась так кровавая битва, и длилась она день и ещё ночь. Рубились они не на жизнь, а на смерть, и, чёрт возьми, никому из наших не пожелал бы я тогда оказаться там! Пески покраснели от крови, а утроба «Владыки Пустыни» гулко скрипела, скорбя о павших в том бою…

Кан выхватил пистолет из кобуры и выстрелил, поразив пробегавшего мимо Пса в голову. Затем он выстрелил ещё раз – в этот раз мимо. Поднявшаяся пыль мешала прицелиться, поэтому он резко запихнул оружие обратно в кобуру: патроны надо экономить.

Индейцы перед ним сомкнулись с Псами в бою. Топоры падали на головы байкеров, тела убитых немедленно втаптывали в песок лошади, обращая в изуродованную кашу. Псы палили вокруг себя из того, что было, попадая как во всадников, так и в лошадей. Животные падали, их седоки вскакивали с земли и с оголёнными кинжалами бросались на убийц.

Кан погнал лошадь галопом и взмахнул мечом. Лезвие прошлось по шее мотоциклиста, и Пёс упал с байка с отрубленной головой.

Индейцы отчаянно прорубались к кораблю. Их первый натиск был могуч, но затем он завяз в толпе байкеров, и начался жестокий бой, мясорубка, без какого-либо изящества или схемы. Индейцы падали и поднимались, сбивали Псов с мотоциклов, всаживая в них топоры, пули и стрелы. Кто-то на лошади и с автоматом выпустил огненную очередь по толпе Псов, и четверо тут же, как подкошенные, упали на песок. А потом тому стрелку пробили голову залпом из дробовика, и индеец упал в мешанину из тел и копыт, цепляясь руками за лоб…

По левое плечо от Кана наступали Кроваворукие. Безмолвный вихрь серых мечей с яростью прорубался через ряды обезумевших Песчаных Псов. Спешившийся Багровый Мясник на острие атаки широко размахивал своим огромным клинком, снося головы и отрубая руки. Пули и клинки проходили мимо него, словно какая-то мистическая сила берегла его от смерти.

И то же самое можно было сказать про Атамана Сета.

…Верхом на своём скакуне, с Кровавой Бойней и дробовиком, Атаман вдохновлял своих воинов биться дальше. Был он воплощением своего духа войны – так хорош он был на поле брани. Его могучий топор опускался и поднимался, и кровь покрыла древко до того самого места, где его сжимал кулак Атамана. Дробовик радостно грохотал, отнимая жизни и калеча врагов.

– Хай-е-а! За Великого Духа! – кричал он.

– За Великого Духа! – ревели в ответ индейцы…

Взмах, уворот, выпад, ещё уворот… Кан сошёлся с одним из лидеров Псов. Скалящийся череп на маске байкера удивительно напоминал Кану того стрелка, которого он ранил тогда, в пустыне.

Как на турнире, они наматывали круги друг против друга, размахивая мечами и пытаясь поразить противника насмерть. Два раза меч со скрежетом сходился с мачете в искрящемся поцелуе, но оба вцепились в своё оружие мёртвой хваткой, не желая отпускать.

Кан развернул лошадь и помчал на Пса, но вдруг шальная пуля попала в голову его лошади. Животное грузно рухнуло на песок, а Кан еле успел податься в сторону, чтобы его ноги не придавило. Песок попал в нос и в глаза.