Я прибыл туда и совершил экскурсию по острову. Я также обыскал маленький домик, и не без странного ощущения в моем сердце я вошел в маленькую спальню наверху. Казалось, в этом не было ничего необычного.
Сразу после того, как я снова сел в лодку, я увидел каноэ, скользящее впереди меня по изгибу острова. Каноэ было необычным зрелищем в это время года, а это, казалось, появилось из ниоткуда. Немного изменив свой курс, я наблюдал, как оно исчезает за следующей выступающей точкой скалы. У него были высокие изогнутые луки, и в нем сидели два индейца. С некоторым волнением я задержался, чтобы посмотреть, не появится ли оно снова с другой стороны острова; и менее чем через пять минут оно появилось в поле зрения. Между нами было меньше двухсот ярдов, и индейцы, сидя на корточках, быстро гребли в моем направлении.
Я никогда в жизни не греб быстрее, чем в эти следующие несколько минут. Когда я повернулся, чтобы посмотреть снова, индейцы изменили свой курс и снова огибали остров.
Солнце садилось за леса на материке, и багровые облака заката отражались в водах озера, когда я оглянулся в последний раз и увидел большое каноэ из коры и двух его смуглых пассажиров, все еще огибающих остров. Затем тени быстро сгустились; озеро почернело, и ночной ветер впервые подул мне в лицо, когда я повернул за угол, и выступающий утес скрыл от моего взгляда и остров, и каноэ.
Джим Шортхаус был из тех парней, которые всегда все портят. Все, с чем соприкасались его руки или разум, выходило из такого контакта в состоянии безусловного и непоправимого беспорядка. Его студенческие годы были сплошным хаосом: он дважды возвращался в деревню. Его школьные годы были сплошным беспорядком: он посещал полдюжины школ, каждая из которых передавала его следующему учреждению с худшим характером и в более развитом состоянии беспорядка. Его раннее детство было таким беспорядком, что в тетрадях и словарях пишется с большой буквы "Б", а его детство – тьфу! было воплощением воющего, визжащего беспорядка.
Однако в возрасте сорока лет в его беспокойной жизни произошли перемены, когда он встретил девушку, у которой было полмиллиона собственных средств, которая согласилась выйти за него замуж и которой очень скоро удалось привести его самое беспорядочное существование в состояние относительного порядка и системы.
Некоторые происшествия, важные и не очень, из жизни Джима никогда бы не были рассказаны здесь, если бы не тот факт, что, попадая в свои "переделки" и снова выбираясь из них, он преуспел в том, чтобы погружаться в атмосферу необычных обстоятельств и странных происшествий. Он притягивал на свой путь любопытные жизненные приключения так же неизменно, как мясо привлекает мух, а варенье – ос. Своим опытом он обязан, так сказать, мясу с джемом в своей жизни. С женитьбой интерес к его жизни исчез для всех, кроме одного человека, и его путь стал регулярным, как у солнца, а не беспорядочным, как у кометы.
Первое переживание в порядке времени, о котором он рассказал мне, показывает, что где-то подспудно за его расстроенной нервной системой скрывались психические восприятия необычного порядка. Примерно в возрасте двадцати двух лет – я думаю, после его второго переезда в деревню – кошелек и терпение его отца в равной степени иссякли, и Джим оказался на мели в большом американском городе. И единственная одежда, в которой не было дырок, благополучно хранилась в гардеробе его дяди.
