– Слушаю тебя очень внимательно.
– У тебя вообще был… кто-то?
Она покачала головой, на щеки с ямочками осыпались темные локоны.
– Вивиан, ты не представляешь, что это значит для меня…
Она отстранилась и нахмурилась:
– Прости, что ты хочешь этим сказать?
– Ты неправильно меня поняла…
– А я думаю, что правильно. Ты подразумевал, что мы должны заняться сексом.
Я открыл рот, закрыл. Вивиан раскусила меня: конечно, именно это я и подразумевал.
Тут она улыбнулась и легонько стукнула меня кулачком в плечо.
– Брось, Дэн. Вообще-то должны.
Колесо обозрения медленно вращалось над нами.
– Чувствуешь?
Вивиан кивнула, не отводя от меня огромных темных глаз, наполненных алым светом.
Я положил ладонь ей на живот, над джинсами.
– Здесь? – Коснулся ее груди, над сердцем. – Или здесь?
Осенняя ночь вспыхивала сотнями огней, Пол Анка пел о том, что любовь – это игра, в которую невозможно выиграть, и мы танцевали в красном неоне – во всей этой крови с головы до пят.
Февраль 2011 года. Я приехал к ней, сидел на диване, ожидая, пока она соберется. Когда она вышла из спальни, я сказал, что нам надо поговорить. Она с тревогой взглянула на меня. Я заулыбался. Ну, мне просто было любопытно, может, ты хочешь выйти за меня замуж. Вивиан начала плакать, затем достаточно успокоилась, чтобы сказать «да». Я встал на одно колено и надел ей на палец кольцо с желтым бриллиантом, а у нее от волнения тряслись руки.
Заслужил ли я ее? Нет. Стала ли она моей? Да.
* * *
Я уже был довольно кривой и с трудом поднялся на ноги. Стоило отойти от костра, как навалилась темнота, а холод запустил в меня свои зубы. В городе забываешь, как бывает темна ночь. Пошатываясь, я расстегнул ширинку и, слушая стук струи по опавшим листьям, прикрыл глаза.
В темноте что-то зашуршало.
Я распахнул глаза так, будто меня ткнули раскаленной кочергой. На границе света что-то было. Я попятился, брызги попали на ботинок. Чертыхнувшись, застегнулся и вернулся за фонариком. То, что я принял за человеческий силуэт, оказалось лиственницей с глубокими трещинами на коре.
Я сел в кровати. Мне снилась авария, теплая волна паники сжимала внутренности. Я потянулся за шипучими таблетками, рука ткнулась в натянутый холодный нейлон. Открыл глаза – в темноту палатки.
Полной уверенности не было, но мне казалось, что я закрывал вход, при этом не помнил, как заползал внутрь, в голове все перемешалось. Потянув «молнию», задержал взгляд на тлеющем небе. Тишина стояла такая, что можно было услышать скольжение Млечного Пути. Звездный свет с сухим шорохом струился на землю.
* * *
Во второй раз меня разбудил громкий треск. Поднялся ветер, раздувая звезды, словно белые угли, заставляя их ярко сверкать.
В пятнадцати ярдах лежала береза с вывороченным корневищем.
Я заполз обратно в спальный мешок, уже достаточно протрезвев, чтобы по достоинству оценить самонадувающийся коврик. Лежал, слушая, как в темноте, раскачиваясь на ветру, скрипят деревья. Может, не деревья вовсе, а суставы неведомого зверя.
* * *
Утром я выбрался к прогоревшему костру и пустой бутылке. Возле палатки были следы: протекторная подошва с глубоким рисунком, четырнадцатый размер. Ублюдок шатался вокруг моей палатки, вероятно, заглядывал внутрь, смотрел, как я сплю!
Крякнув, будто меня стукнули кулаком в живот, я ломанулся за пистолетом. Насколько я был осведомлен, эта простая тактика часто оканчивается успехом.
