– Do you speak English1? – спросил он.
Некоторое время я не отвечал, не зная, как отреагировать. Я его изучал. Агрессивности он не проявлял, а выглядел, как типичный бедуин: высокий, суховатый, одет в белый бурнус, такой плащ с капюшоном, и куфию, закреплённую на голове шнурком. Но «Калашников» меня определенно смущал.
– Что тебе надо? – спросил я по-арабски.
И тут вмешался Малик. Никогда не думал, что верблюды такие коварные животные. Перестав истошно вопить, он незаметно приблизился к нашему ночному посетителю и со всей верблюжьей мочи укусил его в шею.
– Accidenti2! – закричал по-итальянски бедуин.
Я был немного удивлён и поспешил успокоить Малика.
– Говоришь по-итальянски? – спросил я бедуина, который продолжал разрывать ночную тишину проклятиями. – Дай посмотрю, ого, до крови прокусил! Да ты сам виноват, нечего подкрадываться к спящим верблюду и человеку посреди пустыни.
Я говорил по-итальянски не хуже, чем по-французски.
– Чёрт, ты тоже итальянец? – спросил бедуин. Он достал спиртовую салфетку и протирал место укуса.
– Нет, я француз, – ответил я.
– Извини, что напугал тебя, у тебя не найдётся водички? Так пить хочу, вчера весь день не пил, вода закончилась.
– Найдётся, – ответил я и протянул ему стакан, куда отлил из нашего стратегического запаса немного воды.
– Спасибо, – ответил он и принялся потихоньку пить воду, видимо растягивая удовольствие.
– Далеко ли до города? – наконец допив, поинтересовался он.
– Нет, не далеко, примерно пятнадцать километров.
– Отлично, – ответил он и замолчал.
– Как тебя зовут? – поинтересовался я.
– Фабио, – ответил он.
Похоже он не особо стремился распространяться на свой счёт.
– Я Поль, очень приятно, – продолжил я. – Что ты делаешь в пустыне?
– А ты? – ответил он вопросом на вопрос.
– Ничего, я просто приехал…
– Я тоже… ничего, – сказал он, сделав некоторую паузу перед словом «ничего».
Я снова покосился на автомат, но решил вопросов не задавать. Действительно, что может делать человек с автоматом в арабской пустыне, ничего.
– Здесь очень красиво на закате и на рассвете, – сказал он, – днём пекло страшное, вчера чуть не умер. Ночью холодно. Мне надо в город, нужно кое-что купить, вчера у меня застряла машина в песке, к северу отсюда, завтра вернусь за ней. И воду разлил случайно, как назло.
– Ясно, – сказал я и решил, что совершенно не хочу задавать вопросов.
– Говоришь по-арабски? В этих местах это полезно. Я не говорю, поэтому в городе приходится изображать немого. Особенно в некоторых кварталах, ну ты меня понимаешь.
«Странный он, этот Фабио», – подумал я и ничего не ответил.
– Верблюд у тебя бешеный, – продолжил он. – Далеко собрался?
– До оазиса, – ответил я, не особенно вдаваясь в подробности.
– Ясно, ладно, пойду я, хочу до жары успеть в Шарура. А ты будь осторожен, змей тут немерено, да и песчаные бури не подарок! – сказал Фабио и развернувшись ушёл в направлении города. Вскоре не стало слышно звука его шагов. Малик фыркнул.
– Согласен, – сказал я. – Странный тип. А ты, мой друг, молодец!
Я решил выпить кофе, пришлось немного расшевелить костёр, он начал уже угасать. Малик снова улёгся, подобрав длинные верблюжьи ноги и следил за тем, что я делаю. Он напомнил мне кота на кухне, который вот так внимательно смотрит, что делает его хозяин. Забавно, но у меня никогда не было кота, хотя я испытываю очень тёплые чувства к этим животным. Видимо, мой образ жизни не может позволить держать дома хоть какого-то зверя. Возможно, когда я обзаведусь семьёй у нас будет кот или собака, за ними будет присматривать жена и дети, а я буду их баловать, бывая дома. На самом деле я часто в отъезде и скорее всего не будет у меня никогда ни жены, ни детей. Я начинаю скучать в Париже уже спустя пару недель после возвращения домой и снова ищу возможность уехать. Я много где бывал и попадал в разные истории, поднимался в горы и уходил в моря, я уже не раз бывал в пустынях, приключения манили меня со страшной силой. Из всех моих женщин Мари держалась рядом со мной дольше всех, мы были вместе уже три года, это буквально мировой рекорд отношений. Никто не выдерживал моих спонтанных желаний сбежать подальше. Но, своими путешествиями я не только развлекался, я ими зарабатывал, правда об этом мне совершенно не хотелось бы распространяться. Да и моё нынешнее желание уйти в пустыню совсем не было связано с заработком, скорее просьба души.
