– «Был ли смысл в его самопожертвовании? Или я обманула его, обманувшись сама?» – подумала она, посмотрев на неподвижное тело Фэнси Броу. В нем еще теплилась жизнь, но слабому свечению вокруг его голову, поняла, это ненадолго, душа готовилась покинуть мертвую «обитель».
–«Ну уж нет. Мое обещание чего-то стоит. Раз Бенун свободна и Юджину ничего не угрожает и, пока он отсыпается, займусь-ка я этим человеком. Кто знает, вдруг его жертва и правда, была важна для будущего, которое еще не наступило, но уже обозначило тех, кому в нем быть».
Как это часто бывает, замысел судьбы даже самым сведущим открывается не сразу, оставляя место для скрытых желаний.
Пока Дик Трейси пребывал в своем беспокойном сне, выслушивая нравоучения Абику, Мать Теней занялась тем, ради чего пришла.
– Помоги ему, – приказала она знахарю. – А ты проследи, чтобы нам не помешали.
Убо послушно кивнула и превратилась в стража, не забывая посматривать туда, где разворачивалось невероятное зрелище.
Ленивый окорува уже засыпал, когда Мать Теней обратилась к нему с речью:
– Великий окорува, проснись. Я привела тебе человека. На нем печать демона. Можешь освободить его?
– Зачем.
Мать Теней знала, что иногда окорува удостаивает своим общением, а не просто выполняет роль огненного божества, которое «питается злом», обращая его в свет.
– Он отдал себя ради другого.
– Добровольная жертва? Покажи мне его.
Мать Теней подала знак знахарю, который подтащил Фенси Броу к светящемуся контуру, обозначавшему границу, за которой начиналось царство окорува. Тот, кто переступил ее, уже себе не принадлежал.
– Он слишком слаб, чтобы говорить со мной.
– Прояви милость, о, божественный окорува!,– попросила смиренно и настойчиво Мать Теней. – Загляни в его душу, пока он без сознания и реши. Абику скоро поймет, что мы его обманули, начнет мстить. С такой обузой мне будет непросто. Я дала обещание, что не брошу его.
– Он торговался?
– Нет, хотя мог. Он простился со своими спутниками, желая одного – искупления.
– Со своими спутниками? Хорошо. Скажи им, пусть окажут своему другу последнюю милость и поднесут его ко мне.
В голосе божества послышалась издевка: устраивать испытания на крепость духа и способность к самопожертвованию, было любимым развлечением божества. Выбор обнажал сущность любого.
Мать Теней посмотрела на знахаря и поняла, что ему точно не следует встречаться с окорува. В его душе слишком много путанного и темного. Слишком долго он общался с духами, выступая посредником между ними и рабами, которые обращались за содействием.
– Могу я…
– Ты? – удивилась Мать Теней и посмотрела на Убо. – Не боишься, что окорува не просто подпалит твою шерсть, а поджарит до костей? Мне же не надо объяснять тебе, чем грозит ритуал таким существам, как ты?
Вопрос повис в воздухе потому, что Мать Теней и сама не знала на него ответ.
Никогда прежде сущности, избравшие для себя звериный облик, с окорува дел не имели. Считалось, что свой выбор они уже сделали и никаких изменений в их облике уже не предполагалось. Даже, если они передумают, все равно не смогут изменить свой облик и проживут не одну сотню лет, пока сердце зверя не остановится добровольно. Матери Теней общение с окорува не грозило ничем. Но по правилам она не имела права переступать границу, соблюдая паритет, установленный не ею, а более мудрыми и могущественными. Что же делать? Она посмотрела на Фэнси. В его теле осталось совсем немного жизни и она уже затухала, как догоравшая свеча.
