Жуткий, всепоглощающий ужас, отчаяние и неизбежность смерти захлестнули меня. Перед взором побежали картины, словно я окунулся в чёрную реку времени, что размеренно текла в Хаосе. Разум проваливался в глубь веков и, достигнув нужного промежутка времени, остановился.
Предо мной раскинулся огромный город, охваченный огнём и чёрным дымом. Люди сражались с ангелами. Битва была неравной. Воины Света небольшими группами налетали на ощетинившиеся пиками отряды людей и хладнокровно уничтожали их, взрезая оборону, а затем беспощадно рубя своими сверкающими клинками плоть смертных. Но сдаваться защитники города не собирались. Теряя своих воинов, они всё же наносили урон светлой армии, прерывая бессмертные жизни слуг богов Света. За каждый десяток убитых людей ангелы платили как минимум двумя крылатыми воинами. Но поражение людей было неизбежно. Их силы таили. Улицы города покрылись окровавленными, чаще всего разрубленными трупами, к которым непрерывным потоком продолжали присоединяться новые мёртвые защитники. Судьба людей, казалось, была предрешена. Но на вершину самой высокой башни города вышли три женщины, облачённые в чёрные платья. Они встали в центр пентаграммы, такой же что я видел в замке Тьмы, и вскрыли себе на руках вены, при этом что-то нашёптывая. Кровь обильно потекла на вырезанную в камне звезду, наполняя её человеческой, жизненной силой. Я прислушался к еле улавливаемому шёпоту. Женщины произносили заклинание на языке Тьмы! Поразительно! Они владели этим языком, словно он являлся для них родным! Пентаграмма вспыхнула алым светом, и её лучи подобно клинкам стали пронзать ангелов. Воины Света замертво падали на улицы города, навсегда прощаясь с бессмертием. Звезда потухла, так как раны на руках женщин затянулись, и поток крови прекратился. Но защитницы продолжали произносить заклинание. Город начал быстро погружаться во Тьму, накрываясь её непроницаемой плотью. Через мгновение люди находились под защитным куполом. И тогда в Мир Богов ворвался светлый бог. Это был Световид. Его сияющие чистым Светом глаза излучали ярость. Верховный бог воспарил над миром, схватил первое попавшее под руку небесное тело и бросил его в город, наполнив сокрушающей силой. Каменное тело, пронзая небесную хлябь мира, вспыхнуло и, обрушившись на чёрный купол, заставило твердь встрепенуться. Ослепляющая вспышка была подобна жёлтой звезде. Мир Богов пронзила острая боль. Он застонал, и из его чрева вырвался кусок плоти, разлетающийся волнами в разные стороны. Город мгновенно сгинул вместе со всеми своими погибшими воинами и жителями. А ударная волна продолжала распространяться дальше, сметая и предавая забвению всё оказавшееся на пути. Световид злорадно усмехнулся и покинул раненый мир.
Меня терзала боль, словно был ранен не мир, а я. Разум клокотал и бился, пытаясь избавиться от мучительной травмы. Но она горела, будто её прижигали раскалённым железом. Я чувствовал, как из меня вытекает кровь. Это была вырвавшаяся на поверхность тверди лава. Рана кровоточила, но постепенно затягивалась. Вырванный кусок плоти разлетелся на мелкие части, а меня преследовало ощущение, что он ещё на месте, от чего боль превратилась в стонущую, накатывающую снова и снова волну.
Потянулся обратно в своё демоническое тело, но не смог оторваться от мира. Его боль крепко держала. Он не желал меня отпускать, стремясь облегчить свои страдания, передав их кому-нибудь, хотя бы частично. Создалось впечатление, что я застрял в прошлом и не смогу вернуться обратно, пока не осушу эту чашу мук до конца. Но чья-то спасительная рука схватила мой разум и повлекла обратно из глубин памяти Мира Богов. Из меня вырвался глухой рык, сразу утонувший в тверди мира, и я ощутил свою ипостась. На моём затылке лежала прохладная ладошка Ломиры.
