Путь для меня назначенный - страница 9

Помните, что я рассказывала про Ксюшу? Она могла смеяться, когда кто-нибудь из детей поранится. Ее проводок, отвечающий за сострадание, сопереживание, был отключен. Я замечала, что когда она лежала в больнице или отдыхала в загородном лагере, то не скучала по дому. Она очень быстро вливалась в новый коллектив, и ее совсем не тянуло домой. Для меня это было непонятно. Когда мой биологический сын лежал в больнице, он считал дни до выписки. Я помню, как он страдал и уговаривал меня забрать его домой. Но с Ксюшей и Катей такого не происходило. Я тогда думала: неужели им так плохо дома, что они совсем не переживают из-за долгого нахождения вне семьи? Но потом я узнала, что эти дети страдают нарушением привязанности. Многие приемные родители понимают, о чем я говорю. Это как будто ты вкладываешь в своих приемных детей все возможное и невозможное, но идут годы, а результат – нулевой. И тогда ты думаешь: зачем все это нужно, кому все это надо? У тебя опускаются руки, и ты думаешь: я ошибалась, что смогу своей любовью и заботой изменить сердце этого ребенка. Вот здесь как раз и ответ, что чаще всего корень проблемы кроется в нарушении привязанности ребенка, а не в его совести и генах. В книге Нэнси Томас «Когда любви недостаточно» (руководство по воспитанию детей-сирот с реактивным нарушением привязанности) подробно описываются эти моменты. Когда мы понимаем причину подобного поведения, мы реагируем совсем по-другому. И у меня есть хорошая новость! Такие дети могут выздороветь! Все зависит от нас, вернее, от правильного подхода к ребенку. Здесь не подойдут приемы, которые мы применяли в воспитании биологических детей.

На первый взгляд может показаться, что воспитание приемных детей ничем не отличается от воспитания детей, рожденных вами. Однако эти дети – особенные. Чаще всего обстоятельства их жизни связаны с ситуациями сильнейшего стресса, последствия которого – нарушения здоровья и полноценного развития.

Если вы видите зло, ищите боль!

Ксюша постоянно вела себя агрессивно. Ей было всего четыре года, но ее агрессивность была абсолютно недетской. Я и представить не могла, что ребенок может так себя вести. Она не разговаривала, не жевала, была очень неспокойной. Я решила оформить ее в детсад, в группу для детей с задержкой психического развития (ЗПР), где проводились занятия с дефектологом, логопедом. Перед оформлением мы проходили с Ксюшей медосмотр в больнице. Нужно было отстаивать длинные очереди, чтобы попасть на прием к врачу. Вспоминаю несколько моментов, которые мне наиболее запомнились. Мы долго ждали приема, и когда нам нужно было заходить в кабинет, Ксюша начинала мне показывать, что очень сильно хочет в туалет. Я пропускаю свою очередь, мы идем в туалет, и вдруг она мне показывает, что передумала и уже не хочет. И такое происходило в первые годы постоянно: в больнице, в магазине, в кинотеатре и т. д.

Ее первые дни в саду были очень сложными для воспитателей. Она ложилась на пол и закатывала истерики. Я не могла понять, что творится с этим ребенком. Долгое время я замечала, что она, видя боль другого человека, начинала улыбаться или даже открыто смеяться. Иногда дома она занималась мастурбацией, постоянно сосала свои волосы, раскачивалась, сидя на диване или на полу. Ее тело и руки никогда не были в спокойном состоянии. Когда приемный родитель понимает, по каким причинам ребенок ведет себя тем или иным образом, то намного легче справляться и со своей реакцией, и с поведением ребенка. Пока я не понимала причин неадекватного поведения Ксюши, я постоянно находилась в стрессовом состоянии и уже не понимала, либо схожу с ума я, либо она. Но когда я изучила несколько пособий по приемному родительству, в голове все стало понемногу проясняться. Моя реакция уже не была такой бурной, я старалась не злиться и не выходить из себя. Я подсознательно понимала, что тут нужен другой подход. Мне хотелось учиться работать с таким поведением, и я старалась применять на практике со своими детьми различные методы, о которых узнала в рекомендациях и пособиях.