– А кто у меня ее отнимет – менты, что ли, как в твоем рассказе про Диогена? – спросил я.
– Может, и менты, а может, кто другой, врагов у нас много, поверь, найдутся добрые люди, – ответил Афанасий.
Он немного помолчал, потом спросил:
– Кстати, а совесть тебя не мучает? Не хочется съездить домой, посмотреть, как твои там поживают, хоть из-за угла?
– Хочется, но за домом, я думаю, следят, – ответил я. – Наверняка меня объявили в розыск за тех бандитов, каких я угробил, да и Олигарх, наверное, ищет. Так что мне туда соваться нельзя. А так, конечно, хочется, тоска гложет, спасу нет. Но что поделаешь…
– Тогда, конечно, не стоит, – согласился со мной Афанасий. – Да ты не расстраивайся, – успокоил он меня, – и не суди себя. Сам себя не осудишь – никто не осудит. Никогда не жалей о том, что сделал. Прошлого уже нет, будущего еще нет. Живи настоящим. Переродись, стань другим человеком. Забудь все.
– Легко сказать. Забудь.
– Со временем забудешь, можешь не сомневаться. И еще тебе мой совет на будущее: убеди себя, что все люди сволочи, – и сразу станет легче жить. Не питай иллюзий к окружающим, не верь никому, не ищи любви к ближнему. Больнее всего, когда тебя предают те, которым ты больше всего доверял. А так всегда будешь готов к любым гадостям и не удивишься, когда тебе воткнут нож в спину. Это вроде бронежилета, только психологического. Живи и не мучайся угрызениями совести. Совесть – хорошая штука, только когда она есть у других.
Афанасий смолк и о чем-то задумался. Мне показалось, что он сам не верил своим словам про совесть и память. Все, что с ним произошло до сих пор, наверное, грызло его изнутри, бередя душу.
Я стал готовиться ко сну. Завтра будет новый день с его заботами о хлебе насущном и вечер с бомжовской философией. В один из таких вечеров к нам заявились незваные гости. Беда приходит всегда, когда ее не ждешь. Она на этот раз была в образе бритоголовых молодых парней в кожаных куртках и берцах, жестоких и беспощадных. Это были скинхеды, представители ультраправого националистического движения. Фашисты, одним словом. Им нужно было помещение. На нашу голову подвал, в котором мы обитали, им приглянулся. Афанасий был прав. Нашлись «добрые люди», которым мы помешали. Скинхеды считали себя санитарами общества и свято в это верили. Бомжи для них были биологическим мусором, и поэтому с нами особо не церемонились. Сначала нас жестоко избили до полусмерти, потом выкинули на улицу. На дворе стоял месяц март, и было довольно холодно. Я этого не заметил, потому что был без сознания. Мне пришлось довольно долго проваляться в ледяной луже. Я, наверное, умер бы от переохлаждения, но кто-то из прохожих проявил жалость и вызвал скорую. Зря Афанасий говорил, что все вокруг сволочи. Мне повезло, и я чудом остался жив. Моему другу по несчастью повезло меньше. Потом я выяснил, что Афанасий умер по дороге в больницу не приходя в сознание. Вот так вот. Дело в полиции заводить не стали. Кому охота возиться с бомжом. По всему же видно, что это несчастный случай. Шел, поскользнулся, расквасил себе нос, вырубился и замерз. Позже я узнал от санитара морга, куда отвезли тело Афанасия для захоронения. Похоронили его на одном из городских погостов, в месте, отведенном специально для таких как он. Зарыли как собаку, без отпевания и регистрации, потому что документов при себе у него не было. Был человек – и нет человека. Сгинул без следа. А был ли? Жаль мужика, мне будет его не хватать. Меня же привезли в какую-то занюханную больницу для бездомных. Есть, оказывается, и такие социальные медицинские учреждения. Не лечить же бомжей вместе с нормальными людьми. А на что мне было рассчитывать? Хорошо хоть не в морг. Провалялся я там больше месяца. Из больницы вышел не имея ни копейки в кармане. Податься мне было некуда. Ситуация хоть вешайся. Не зная что делать я бродил по городу, пока не стало темнеть. Очень хотелось есть.
