Утро стояло погожее; солнышко залило ярким праздничным светом всю округу. Во дворах резвились дети, – повсюду слышались смешки и весёлые ребячьи голоса. Русоволосый голубоглазый отрок Ваня, сын воеводы, играл в это время в снежки, – при появлении татар на мгновенье он замер на месте, с интересом взирая на гостей и на их лошадок. Добрая улыбка скользнула по устам монголки, которая встретилась с ним взглядом…
Добрыня Иванович не ведал, что монгольские жёны были воинами наравне со своими мужьями. Их учили сидеть в седле и стрелять из тугих луков…
– Что же хочет Бату-хан от нашего князя? – осведомился воевода, когда холопка разливала вино гостям.
– Десятины во всём: в людях, конях, серебре и злате, – сообщил посол и не без гордости добавил. – Наш народ покорил Китай, Хорезм, Болгарию, кыпчаков и ясов с касогами. Днесь наш хан стоит у рубежей вашей земли с неисчислимым воинством. Покоритесь нам и вы спасётесь, нет – пеняйте на себя!
Воевода велел дьяку записать слова послов. Гонец с донесением поскакал к князю Юрию в стольный град Рязань…
К вечеру Ванюша захворал. Видать, утреннее веселье на дворе в студёную пору не прошло даром! Холопка, девица осьмнадцати лет отроду, прикладывала к горячему челу отрока смоченный ключевою водою убрусец15. Воевода заплакал от горя, – жена его померла при родах, а теперича он мог потерять и единственного сына своего.
Так, Добрыня Иванович сидел на скамье, потупившись, и вдруг услышал чьи-то шаги. Тогда воевода поднял глаза и встретился взглядом с той самой женщиной, что прибыла в составе татарского посольства. Появление этой монголки для него стало полной неожиданностью, как и ее слова:
– У меня есть снадобье, – позволь мне исцелить чадо твоё.
– Откуда тебе ведомо о его хвори? – удивился Добрыня Иванович, поднимаясь навстречу незваной гостье.
Та промолчала. Воевода пребывал в раздумье: «Могу ли я доверять иноземке? Сии люди пришли в нашу землю, дабы поработить нас! Но есть ли выход у меня?» После недолгих колебаний он провёл женщину в избу, где у печи в лихорадке и бреду лежал ребёнок.
– Тёплой воды, – кивнула иноземка девушке, которая с недоумением покосилась на неё.
– Делай, как велено тебе! – закричал воевода, и холопка покорно вышла из избы.
Потом монголка достала из заплечного кожаного мешка несколько кореньев и бросила их в принесённую чашу с водой.
– Пусть настоится, – время от времени сей отвар давайте пить ему, – сказала она и тотчас удалилась.
Вскоре воевода пошёл в церковь, где поклонился трижды до земли иконе Христа и молился так:
– Господи, спаси и сохрани дитя моё!
Наутро жар у ребёнка спал, а на другой день Ванюша был в полном здравии. В церкви по этому случаю отслужили благодарственный молебен. И тогда воевода призвал ту монголку и спросил у неё:
– Как мне отблагодарить тебя?
– Коли князь твой покорится хану нашему и не прольётся кровь невинная, сие будет величайшая награда для меня, – отвечала эта женщина.
– Как свет стоит, не бывало ещё такого, чтобы Русь покорялась врагам! – вспылил воевода.
– Тогда вы обречены! – сказав это, женщина сверкнула своими карими глазами и – была такова.
«Се, чародейка!», – подумал воевода, провожая ее взглядом. Много лет спустя эта чародейка вновь придет на Русь, которая станет для нее новой Родиной.
***
1238 год. Северо-Восточная Русь.
Без малого пятнадцать лет минуло с годины битвы на Калке. И вот враг стоял уж у ворот…
