Ученик. Поистине, «время сеять и время собирать урожай».
Мудрец. И то же самое можно сказать не только о паре противоположностей, но и о любом числе. Если существуют три, четыре, пять или большее число различных, но взаимно дополняющих друг друга состояний, они могут раскрыться благодаря текучести времени, которое позволит им сменять друг друга. Поскольку каждое из них получает свой отрезок времени, там оно вправе царствовать безраздельно, но стоит наступить следующему отрезку, и прежнее уходит, а на его место заступает новое.
Ученик. После твоих слов, учитель, многое встало в моем разуме на свои места. Однако я все еще не понимаю, как и, главное, почему Абсолют порождает относительное. Если представлять его как Бога, творящего мир, возникает естественный вопрос: была ли у этого Бога потребность творить? Что побуждало его к тому, что создавать или порождать из себя ограниченную реальность? Вопрос мой, думаю, мы могли бы свести к следующему: есть ли у Абсолюта воля?
Мудрец. Сперва ты упомянул потребность, поэтому давай с нее и начнем. Очевидно, что потребность базируется на некотором недостатке. В относительном мире испытывать потребность значит ощущать нехватку чего-либо. Однако об Абсолюте уже сказано, что он пребывает в полном совершенстве и благости, и нет у него никаких лишений, изъянов и недостатков. Поэтому, конечно, было бы грубым заблуждением представлять себе, что Бог тяготится одиночеством или испытывает тоску и потому решает творить, будто надеясь приобрести таким образом себе ребенка или напарника в лице своего творения. Все подобное этому может быть грубым описанием, рассчитанным на невежественного слушателя. Мы же, помня о самодостаточной благости Абсолюта, не станем приписывать ему недостатков.
Однако, чтобы лучше понять благость, давай проанализируем, как возникает аналогичное состояние в известном нам мире. Возьмем в пример человека. Ему доступны чувства наслаждения и страдания. Недостаток или потребность в чем-либо сами по себе вызывают страдание. Так жажда и голод станут источником страданий, если их не утолить. То же самое касается и более тонких потребностей – ведь жаждать можно не только воды, но и знаний, богатств, почестей и многого другого. В каждом из этих случаев, если жажда не утоляется, она причиняет страдания. А утоление жажды, к чему бы она ни относилась, вызывает наслаждение. Сколько и каковы бывают виды жажды, столько доступно человеку и разных наслаждений.
При этом очевидно, что ни что из тех вещей, что способны доставить наслаждение, не принесут его, если им не предшествует жажда. Ведь никто не получит радость от еды, если совсем не голоден. И точно так же тот, кто не испытывал потребности к знаниям, не найдет в них никакого удовольствия – даже напротив, знания такому человеку окажутся в тягость, как это можно увидеть на примере детей, не желающих ходить в школу. Ясно, что аналогичным образом будет обстоять дело и с остальными видами удовольствий.
Следовательно, наличие желания есть непременное условие для получения наслаждения. И самым блаженным окажется тот, кто сидит за столом, полным всяких яств, и вправе протянуть руку к любому из них, а сам испытывает снова и снова возобновляющийся голод. Поэтому, когда мы говорим о благости Абсолюта, было бы правильным представлять в нем присутствие всех потребностей, какие только бывают, однако сразу же вместе с ними он владеет и всеми наполнениями и насыщениями этих потребностей. Иными словами, в нем нет неудовлетворенной потребности, поскольку она свидетельствовала бы о страдании, но есть потребность вместе с ее удовлетворением.
