Последнее предложение она произнесла, адресуя его мне, видимо, решила, что я не родитель, ибо посчитала, что, будь я в своем уме, я бы в жизни не позволила ребенку скакать по лужам.
– Родители смотрят за сыном. – Я приветливо улыбаюсь женщине.
Тортила так опешила, что поставила свою сумку на подсохший островок асфальта.
– Ваш ребенок скачет в луже! Вы не видите?
– Вижу.
– А почему не делаете ему замечание? Он же скачет в луже!
– Он скачет, потому что хочет.
– Что значит хочет! Мало ли что он хочет!
– Очень важно, что он хочет. Это, можно сказать, самое важное!
– А если он захочет спрыгнуть с девятиэтажки?
– Тогда я объясню ему, что такое смерть, и он перехочет.
– А если он курить захочет?
– То же самое. Я не буду запрещать, я просто объясню. А выбор он сделает сам. И если он выберет курить и рак легких – ну что ж, это его выбор.
– А я бы ему губы разбила.
– А я не бью детей. Насилие не эффективно.
НАСИЛИЕ – ЭТО АВТОРИТЕТ, ПОСТРОЕННЫЙ НА СТРАХЕ. Я ЖЕ ХОЧУ ПОСТРОИТЬ СВОЙ АВТОРИТЕТ НА УВАЖЕНИИ.
– Начитались модных книжек, – громко и осуждающе вздыхает Тортила.
– Модные книжки пишут родители с хорошими педагогическими результатами, – поясняю я. – Вот вы почему не написали книжку о том, какими молодцами получились у вас дети с разбитыми губами?
– Некогда потому что! Я работаю! А сын у меня с золотой медалью школу окончил, а потом институт с красным дипломом. А дочка – врач. Грамоту недавно получила.
– Это классно. Значит, напишите книжку про то, какая вы классная мать. А если вам некогда, пусть ваши дети напишут.
Женщина смотрит на меня озадаченно. И добавляет тихо:
– Не напишут они…
– Им тоже некогда?
– Нет. Они не считают меня хорошей матерью. Ругаемся только. Постоянно ругаемся. Разъехались по разным городам, сбежали от меня. Будто от прокаженной. Внука только на фото вижу. А ему уже три года, как вашему. Вашему же три?
– Три будет в июне. Как вы думаете, почему вам не везут внука?
– Потому что зять настроил дочку против меня. Муж у нее придурок.
– Не-е-ет. Ваша дочка взрослая тетя. Как ее можно настроить? У нее же своя голова на плечах. Она взрослая, она же мама! У нее уже свой ребенок. Она просто не хочет у своего ребенка разбитых губ. Свои запомнила навсегда.
– Ой, ну что вы привязались. Я не так часто их лупила.
– Да это неважно. Я образно. Я вот тоже не очень хочу приезжать к маме. Потому что я еду не гостить, а слушать воспитательные беседы про то, какая я плохая мать, какой ужасный у меня муж, и все это в сигаретном дыму. И бесполезно просить не курить. Маме неважно, что хочет ее дочь. «Мало ли что она хочет!» – думает моя мама, а потом удивляется, почему я редко приезжаю. Это я к тому, что вы не одна такая. Я просто хотела вам показать, как выглядит этот ваш посыл глазами ребенка. То есть уже даже не ребенка. Очень важно не отмахиваться от того, что хочет ваша дочь. Не отмахиваться и не замахиваться. Потому что в материнском авторитете не должно быть страха. Только уважение и любовь, но не страх. Поэтому так важно слышать, что они хотят, ваши дети. Вот вам сколько лет?
– Мне? – удивилась Тортила. – Пятьдесят четыре.
– Вам хочется прыгать по лужам?
– Я взрослая женщина…
– Хочется?
– Нет, конечно!
– Во-о-от. Мне тридцать – и то не хочется. Потому что хочется именно в три года. Так и пусть прыгает! Уже через тридцать лет ему просто не захочется, понимаете?
– Но он же сейчас упадет!
