Путь к сердцу - страница 16

– Так и знал, что ты все равно припрешься, – сказал Веня вместо приветствия.

– Да… Я… – я не знала, что сказать, но положение спас Петр Сергеевич.

Он положил руку мне на плечо и слегка сжал его:

– Ладно, поболтайте пока, я пойду, сделаю вам чай.

– Спасибо, па, – отозвался Веня и, крехтя, сел повыше, подложив под спину подушку.

Я, наконец, смогла справиться с первым шоком, и подошла к кровати друга, подкатив к ней стул, что стоял рядом у рабочего стола, где мы с Веней много раз выполняли домашнюю работу.

– Что с тобой произошло? – спросила я, стараясь говорить, как можно спокойнее. – Тебя машина сбила?

– Если бы, – грустно усмехнулся друг.

– Что тогда? Когда? Как? – вопросы сыпались из меня, как из рога изобилия.

– Помнишь, я к тебе приходил перед тем, как с Емельяновой пойти в кино?

– Конечно. Это она тебя так?! – поразилась я, сама не понимая, какую глупость я сказала.

– Нет, конечно, – фыркнул Веня, – Семенов с его дружками.

– Но… Как? – я не верила ушам. Конечно, я знала, что Семенов и его компания те еще отморозки, но никогда не думала, что это настолько близко коснется меня или Вени.

– Я ждал Настю. У входа в кинотеатр. Подошел Семенов. Сказал, что надо поговорить, что надо отойти. Я пошел.

– Веня, ты дурак? Ты не знаешь, какой Семенов ублюдок? – теперь я поразилась глупости друга.

– Спасибо, Марина, именно этой поддержки мне не хватало, – скептично заметил Веня.

– Прости, – тихо сказала я, – что было дальше?

– Дальше… Мы зашли за здание кинотеатра, там где, знаешь, мусорные баки, запасные выходы. И там никто не ходит обычно. Там стояли его дружки. Человека три вроде бы. Я даже подумать ничего не успел, как уже оказался на снегу. Они били, пинали, обзывали «педиком», про тебя что-то даже орали, но я уже не слышал. Шапка слетела, и один из них мне ботинком по уху зарядил, – словно в подтверждение своих слов, Веня повернул голову, и я увидела все еще красное ухо и сине-желтый синяк, переходящий на скулу. – Это ухо уже в норму пришло. Оно было вдвое больше. Хорошо, что тогда было холодно, и я надел толстый пуховик. Врачи сказали, что это помогло. Иначе мне бы и внутренние органы, вероятно, повредили. А так – только ушиб ребер.

На этих словах дверь в его комнату снова открылась, и вошел Петр Сергеевич с подносом, на котором стояли два стакана в красивых металлических подстаканниках и тарелка с какими-то ароматными булочками. Явно очередное творение Татьяны Ивановны. Она была просто мастером домашней выпечки. Поставив поднос с угощениями на стол, Петр Сергеевич вышел из комнаты. А я повернулась к Вене:

– Они знают? – кивнув на дверь, спросила я.

– Конечно, нет. Я ничего им не сказал. Сказал, что не знаю, кто это был. Какие-то отморозки с улицы. И ты не вздумай сказать, – сурово добавил он.

– Но, Веня, это уголовное дело! – возмутилась я.

– Я не стукач, – сердито ответил друг.

– Да, ты не стукач. Ты – дурак. Скольких еще Семенов изобьет? И все ему будет сходить с рук? – негодовала я.

Честно, впервые в жизни у меня чесались кулаки. Хотелось в эту же минуту найти Семенова и врезать ему. Конечно, я понимала, что он может сломать меня, как тростинку, и, наверняка, он бы так и сделал, сунься я к нему. Но я была такой злой, что мне было совершенно неважно, какие могут быть последствия.

– Я сам разберусь с этим, – твердо сказал Веня.

– Это, наверняка, из-за меня, – вздохнула я, вспоминая тот инцидент на дискотеке.