Путь к спокойствию. Учение Будды - страница 20

»[25].

Сказать, что Сократ продемонстрировал возможность достижения полного самоконтроля, было бы слишком сухо – Сократ вряд ли хотел что-то демонстрировать. Ожидая казни, он общался с друзьями, развивая концепции «справедливости», «блага», «смерти» и «души». Он владел эмоциями – вернее было бы сказать, что они не были властны над ним. При этом его отвага была не того эмоционально-героического сорта, которая превозмогает страх смерти – презрение опасности во имя чести, самопожертвование из любви к Родине, религии, семье… Подобные подвиги достойны уважения, но они не сопровождаются внутренним покоем, который демонстрировал Сократ, в течение месяца ожидая смерти. Он до последних минут жизни был предан своей цели и своим поведением невольно подтверждал правильность своей философии.

«Появился прислужник Одиннадцати и, ставши против Сократа, сказал:

– Сократ, мне, видно, не придется жаловаться на тебя, как обычно на других, которые бушуют и проклинают меня, когда я по приказу властей объявляю им, что пора пить яд. Я уж и раньше за это время убедился, что ты самый благородный, самый смирный и самый лучший из людей, какие когда-нибудь сюда попадали.

…

– Понимаю, – сказал Сократ. – Но молиться богам и можно, и нужно – о том, чтобы переселение из этого мира в иной было удачным. Об этом я и молю, и да будет так.

Договорив эти слова, он поднес чашу к губам и выпил до дна – спокойно и легко.

До сих пор большинство из нас еще как-то удерживалось от слез, но, увидев, как он пьет и как он выпил яд, мы уже не могли сдержать себя. У меня самого, как я ни крепился, слезы лились ручьем. Я закрылся плащом и оплакивал самого себя – да! не его я оплакивал, но собственное горе – потерю такого друга! Критон еще раньше моего разразился слезами и поднялся с места. А Аполлодор, который и до того плакал не переставая, тут зарыдал и заголосил с таким отчаянием, что всем надорвал душу, всем, кроме Сократа. А Сократ промолвил:

– Ну что вы, что вы, чудаки! Я для того главным образом и отослал отсюда женщин, чтобы они не устроили подобного бесчинства, – ведь меня учили, что умирать до2лжно в благоговейном молчании. Тише, сдержите себя!»[26]

Состояние нашего ума должно быть всегда спокойным. Подобно волне, поднимающейся из воды и снова растворяющейся в ней, возмущения ума должны быть очень непродолжительными, чтобы не искажать общего состояния ума[27].

Его Святейшество Далай-лама XIV

За простыми словами «потеря спокойствия» прячется настоящая угроза нормальной жизни. Мы воспринимаем спокойное состояние как привычное, основное. Выход из него – всегда эксцесс. Иногда он может быть волнующим и забавным, но чаще он – разрушительный и угрожающий. В уравновешенном состоянии мы способны размышлять, делать выводы и принимать решения – правильные и ошибочные. На ошибочных учимся, на правильных закрепляем пройденное. Потеря спокойствия ломает этот привычный процесс и ввергает в непредсказуемый хаос. Поступки больше не контролируются разумом, который способен просчитать последствия, а диктуются эмоциями. Вспыхивая, мы ныряем в омут и, вынырнув, оказываемся в такой ситуации, что прошлая жизнь вспоминается как утерянная пастораль.

Терзающая жадность заставляет в слепой надежде бросить достойную работу и пойти на более денежную; но там плохой коллектив, выматывающий режим и процветает формализм, начальство относится к подчинённым как к рабочему скоту, а зарплату задерживают. Через пару месяцев нас начинает мучить страх, что уволить могут в любой момент, и приходит понимание, что работа в подобном режиме не стоит этих денег.