– На седьмой день, когда солнце сядет, – кончено. Пришла твоя смерть.
И перед закатом вся семья заплакала, родственники заплакали.
Пришел Экнатх. Он спросил:
– В чем дело? Почему такой плач?
– Наш король умирает, – ответили они.
– Я хотел бы его увидеть, – сказал Экнатх. Он пришел к королю, потряс его и сказал:
– Проснись и посмотри на меня. Это была только шутка – я ничего не знаю о хиромантии! Даже та линия, которую я тебе показал, не была линией жизни. Я спросил других хиромантов, и они сказали: «По крайней мере, ты должен знать, где какие линии!» Ты не умрешь. А теперь проснись, посиди со мной, и мы можем побеседовать о том, о чем ты приходил со мной поговорить.
Король сказал:
– Теперь нет необходимости беседовать. Бог не имеет значения. За эти семь дней я понял, что имеет значение, – смерть была так близко, что я не мог продолжать спать, – мне пришлось проснуться. Я не мог тратить время впустую на ненужные мысли. Мне пришлось наблюдать свои мысли, пока они не исчезнут, и они исчезли.
Ты был прав: с заходом солнца – солнце садилось – человек, который пришел задавать тебе вопросы, действительно умер; я совершенно другой человек. Бог или нет… меня это больше не заботит. Теперь в моем существе есть совершенно другое измерение. Я знаю свое бессмертие, я знаю свою божественность; что мне теперь до какого-то Бога? Все существование божественно.
Твоя шутка действительно сработала, но у тебя странные методы работы. Ты мог действительно меня убить. Если бы я не был достаточно бдителен, на закате я бы точно умер. Это было для меня так определенно, что просто не могло быть по-другому. Но в метафорическом смысле это правда: старый человек умер, и я – новый человек. И меня совершенно ни в каком смысле не интересует Бог.
Экнатх сказал:
– Это правильно, это правильная религиозность.
И король сказал:
– Теперь я понимаю, почему такой человек, как ты, может спать допоздна, до девяти, положив ноги на голову Шиве. Теперь нет никаких проблем; я могу понять. Если ты чувствуешь собственную божественность, тогда статуя – это только камень. Тогда нет речи о том, чтобы вставать до рассвета. Когда бы ты ни проснулся, тогда и рассвет. Человек становится спонтанным.
Поэтому дело только в том, как это использовать – что бы то ни было. Используй это правильно. Бедствие велико, опасность велика, но велика и возможность.
Любимый Ошо,
Есть ли нечто подобное смеси гипноза и медитации? – потому что в твоем присутствии я чувствую себя, словно зачарованный, и все же осознаю и все вокруг себя.
В моем присутствии это может случиться – смесь того и другого… молчание, в котором кажется, словно тебя нет, и все же ты бдителен в каждой мелочи, что происходит вокруг. Мое присутствие – это совершенно другого рода гипноз, и одновременно – медитация.
Этого никогда раньше не пробовали. Если ты испытываешь только гипноз, то не можешь осознавать других вещей вокруг себя: ты уснешь, глубоко уснешь. Ты будешь слышать голос гипнотизера, но не будешь слышать больше ничего. Если ты медитируешь, ты станешь бдительным и будешь слышать все, что происходит вокруг, в ясной бдительности, но не найдешь этой сглаживающей мягкости, словно ты спишь и все же бодрствуешь. И именно это происходит в моем присутствии – одновременно.
Я не хочу, чтобы вы были под гипнозом; это старый и грубый метод. Я хочу, чтобы вы были в очень мягком гипнозе. Нет никаких попыток тебя загипнотизировать, но поскольку ты так внимателен, слушая меня, это просто побочное следствие – ты настолько полностью осознан, что получаешь эффекты того и другого, лучшее от того и другого. Гипноз даст тебе гладкость, приятное ощущение расслабления, а бдительность сделает тебя свидетелем всего, что происходит вокруг. И они не будут противоречить друг другу. Мое усилие – создать эту синхронность.
