Путь на Голгофу.В поисках исторического Иисуса - страница 7

Итак, по еврейскому образу мышления, претензии на титул Мессии не преследовались; напротив, признание Мессией означало, что этот человек явился, чтобы возродить Израиль, освободить иудеев от иноземных захватчиков.

По римской концептуальной мерке, притязание на роль Мессии, Царя Иудейского, означало государственную измену. Притязание на божественность Царства Мессии, выходящего за пределы всех земных ограничений, – только усугубляло вину, поскольку было равносильно отрицанию подлинной божественности другого царства – Римской империи. В любом случае, подобные мессианские притязания рассматривались римлянами как предательство и бунтарство.

Самым главным политическим фактором периода, к которому могли относиться евангельские события, была римская оккупация Иудеи, последние остатки политической независимости которой исчезли в 6 г. н. э., когда Иисусу было лет двенадцать.

Римская оккупация была для евреев осквернением Святой земли нацией жестоких и злобных идолопоклонников. То, что народ Божий мог быть лишен своей автономии, было для них ужасающе непостижимо, это можно было объяснить только как пролог к новой драме освобождения.

В это время иудейский народ пребывал в ожидании прихода Мессии – посланца Господа, который, согласно господствовавшим тогда представлениям, должен был изгнать чужеземцев и сесть на престол Давида, то есть стать иудейским царем.

Евреи времен Иисуса не примирились с властью оккупантов. Во всей империи не было, пожалуй, провинции, в которой римляне были так ненавистны населению, как в Иудее. И ненависть эта мотивировалась не столько патриотическими побуждениями, сколько религиозными.

Евреи никогда не скрывали своей ненависти к римлянам, и те знали, что имеют дело с фанатиками, отрицающими божественность императора и законность римской власти в Иудее, остающимися до конца верными своему Богу.

Для евреев римлянин, незнакомый с правилами сложного ритуала омовения, был «нечист» не только в прямом смысле слова: он был воплощением разврата, чувственности, угнетения, – т. е. всего противного еврейской этике. Еврей не только не вошел бы в римское жилище, но и не дотронулся бы до римлянина, не говоря уже о рукопожатии. Замечание Тацита, что евреи «смотрят на весь мир с враждебной ненавистью» совершенно точно определяет их отношение к римлянам. Не менее точно Тацит определяет полярное расхождение евреев и римлян по отношению к духовным ценностям: «все, что для нас свято, для них [евреев] богохульно». Беспрестанное нарушение римлянами еврейских прав и традиций «приводило народ в совершенное бешенство». Это заявление христианского историка четвертого века в точности определяет душевное состояние евреев, живших в Иерусалиме во времена Иисуса. Это было «совершенное бешенство», исключающее какое-либо сотрудничество с ненавистными правителами. Если прибавить к этому отвращение и презрение прокуратора и его окружения к евреям, то картина совершенного взаимоотрицания станет полной.

В разных местах страны происходили беспорядки. Росло Мессианское движение. У людей набирало силу чувство, что близится конец существующего мира и новый, божественный порядок вот-вот явит себя. Царство Божие было совсем рядом. Все говорили о нем. Но власть Бога могла быть установлена только с помощью тех, у кого есть рвение бороться за нее.