Так что мои первые новогодние каникулы рабочего человека были вполне себе насыщенными. За предыдущие месяцы я уже успела понять, что моя работа не заканчивается в 18:00 и не уважает выходные, но теперь я осознала, что и новогодние праздники ей также нипочем. И, честно говоря, это не вызывало во мне гнева. Это рождало во мне чувство нужности и важности. И даже делало меня в своих собственных глазах каким-то значимым, незаменимым звеном всего этого сложного процесса.
В новом году в офисе появилось существенное изменение – у нас появился штатный бухгалтер Дарья, и теперь в офисе нас постоянно было двое. Несмотря на то, что А. и М. бывали на встречах в офисе почти ежедневно, он не был их постоянным рабочим местом. Не могу сказать, что была в восторге от своей новой коллеги, хоть она и занимала небольшую комнату слева от входа, которую мы к ее появлению расчистили от папочно-бумажных завалов, и не имела возможности или желания (но скорее всего, того и другого) проводить часы в непринужденных беседах со мной, на которые у меня все равно категорически не было времени. Она была старше меня лет на 15 и считала себя очень опытной не только в бухгалтерии, но и во всех житейских вопросах. У нее было совершенно поразительное убеждение, логического обоснования которому я не нахожу до сих пор: что М., так как она финансовый директор, является ее прямым руководителем, а А. как генеральный отношения к цифрам не имеет, поэтому она ей не очень-то и начальство. Не раз впоследствии я сталкивалась с тем, как А. по телефону или через меня просила Дарью что-то оплатить, а та звонила М. и спрашивала, стоит ли это делать. Меня это сильно удивляло, но как-то раз это произошло, прямо когда А. была в офисе, и Дарья при ней набрала М. со своим типичным запросом по платежу. И А. вскипела! Я до этого не видела, чтобы А. злилась или срывалась на сотрудников (меня или лабораторию). Иногда мы, конечно, высказывались злобно в отношении сурмам, доноров или клиентов, когда те срывали сроки, пропускали назначения или тянули с платежами, но это всегда было в режиме жалоб друг другу, просто высказать гнев. А тут злость А. была направлена на человека лично. Нет, она не кричала, но говорила очень недовольным и безапелляционным тоном. И я бы соврала, если бы сказала, что в глубине души немного не злорадствовала в этот момент. Да, ладно, хорошо, Дарья мне совсем не нравилась! Для меня единственный плюс ее существования в «Горго» был в том, что теперь не я считала и относила в банк наличные деньги. Чтобы до конца объяснить свою позицию (или попытаться привлечь вас на мою сторону), стоит рассказать, что когда в контракте наступал очередной расчетный период, т. е. в определенный срок беременности сурмамы родители должны были вносить определенный платеж, и я кричала Дарье со своего места:
– Дарья, у Котовской двадцатинедельное УЗИ сегодня было, результаты я родителям отправила, порадовала, они в курсе. Выставляй счет или приглашай в офис на оплату»,
Она обреченно и довольно показательно вздыхала. Нет, ее не напрягала ее работа в целом (хотя как я могу быть в этом уверена), ее напрягало, что это я говорю ей, что делать. И делать ей приходилось.
Кстати, мной также была разгадана тайна факса. Этот агрегат действительно использовался, и было у него ровно одно назначение – переписка с тубдиспансерами. Ума не приложу, почему эти учреждения не воспринимали электронную почту как практичный вариант связи. Они хотели, чтобы запрос на сверку тубокружения (это обязательная бумажка, когда женщина – в нашем случае сурмать – готовится к родам) присылали именно по факсу. Что ожидаемо, и ответ на этот запрос они присылали тем же путем. И отправка этих сообщений всегда на какое-то время уносила меня мыслями в 90-е со всеми их бандитскими стереотипами. А скрип выталкиваемого из аппарата листа тонкой бумаги возвращал обратно.
